Смерть и солнце

С лордом Иремом он был знаком давно, считай, всю жизнь, хотя и не всегда был расположен к нему так же, как сейчас. В семье Финн-Флаэнов телохранителя Валларикса считали высокомерным выскочкой. Не лучше относились к Ирему и гости, изредка бывающие у них в доме. Каларийца ненавидели, высмеивали и боялись. Правда, внешне все выглядело вполне благопристойно - как и остальные члены Круга лордов, Финн-Флаэны были холодно-любезны с коадъютором правителя. Но сам Ирем, судя по всему, прекрасно знал, что прячется под этой вежливостью. При каждой встрече с коадъютором у Альверина возникало ощущение, что тот не просто понимает, как к нему относится старая имперская аристократия, но и с удовольствием подливает масла в огонь. Он совершенно не стеснялся демонстрировать соратникам Бейнора Дарнторна свое презрение. Альверин злился, понимая, что лорд Ирем знал - ни один из придворных не осмелится ему ответить. Он как будто чувствовал их страх. Когда он разговаривал с вельможами из Круга лордов, в светло-серых, всегда чуть прищуренных глазах телохранителя Валларикса читалась явная насмешка. Одно время Альверин даже мечтал о том, как вызовет мессера Ирема на поединок. Но со временем это прошло. Взрослея, Альверин все больше расходился со своим отцом, который превратился в тень Дарнторна и, казалось, готов был попугайски повторять за ним каждое слово. Ну а братья, без конца сорившие деньгами и способные интересоваться только хорошей кухней, марками тарнийских вин и симпатичными служанками, Альверина раздражали еще в детстве. Как-то само собой вышло, что, чем более чужим Финн-Флаэн чувствовал себя в своей семье, тем больше его привлекали представители "имперской" партии. И прежде всего возглавлявший ее коадъютор. Альверин даже готов был вступить в Орден, но для Финн-Флаэна такой поступок был бы тем же самым, что публичное отречение от своего отца. Поэтому Альверин предпочел отправиться в Каларию. И в первый раз за много лет вздохнул свободно, оказавшись вдалеке от королевского двора.

Когда они встретились с Иремом опять, сэр Альверин был самым молодым военачальником в Каларии и правой рукой Альто Кейра. О выигранных им сражениях слагали песни. Альверину даже доводилось слышать, что южные менестрели называют его Барсом Севера.

Насмешливо-высокомерные манеры коадъютора не потускнели в его памяти даже за годы, проведенные в Каларии, и Альверин заранее готовился к тому, что мессер Ирем не откажет себе в удовольствии унизить младшего Финн-Флаэна. Альверин не на шутку волновался, думая о том, как лучше поступить в подобном случае - сразу ответить резкостью на резкость, или все-таки стерпеть и, наступив на свою гордость, попытаться доказать, что он нисколько не похож на своих братьев? Сейчас смешно и странно было вспоминать, как он ломал над этим голову. Когда они и в самом деле встретились, то оказалось, что сэр Ирем его вообще от силы замечал. Он обходился с Альверином точно так же, как со всеми остальными каларийскими военачальниками - холодно, корректно и немного свысока.

Финн-Флаэну не только не понадобилось избегать мессера Ирема, но пришлось самому же прилагать усилия, чтобы лорд начал выделять его среди других.

Обычно коадъютора в его поездках всякий раз сопровождали несколько гвардейцев из отряда Альто Кейра. Тем сильнее было удивление Финн-Флаэна, когда он понял, что на сей раз они едут вчетвером - сам Альверин, его оруженосец и лорд Ирем со своим слугой.

Когда они, не останавливаясь, миновали лагерь, Альверин предположил, что Ирем хочет осмотреть прибрежную часть города, пока не взятую имперцами. Но, к его удивлению, вместо того, чтобы свернуть к морскому побережью, откуда было бы отлично видно мрачно выделявшийся на сером небе Зимний город, коадъютор сразу же по выезде из города направил своего коня в сторону леса.

Уже тогда у Альверина возникло подозрение, что затеянная коадъютором "прогулка" как-то связана с недавним ограблением обоза, охранять который должны были люди Олли Ройвена. Эта догадка не замедлила перерасти в уверенность, когда сэр Ирем повернул на Раш-Лехтсткий тракт.