Смерть и жизнь больших американских городов

Возраст здания с точки зрения его полезности и привлекательности — чрезвычайно относительное понятие. В полнокровном районе большого города, кажется, нет ничего, что имеющие выбор считали бы слишком старым для использования — или для замены в конечном счёте чем-то новым. И эта полезность старых строений связана отнюдь не только с их архитектурными достоинствами и очарованием. В чикагском районе Бэк-оф-де-Ярдз ни один видавший виды, непримечательный, обветшалый и, казалось бы, отживший своё каркасный дом не рассматривают как нечто безнадёжное, не заслуживающее того, чтобы вложить в него как сбережения, так и деньги, взятые взаймы. А все потому, что, достигнув успеха, дающего возможность выбора, люди все равно из Бэк-оф-де-Ярдз не уезжают. В Гринвич-Виллидже нет почти ни одного старого здания, которым пренебрегли бы семьи из среднего класса, интересующиеся недорогим вариантом в живущем полной жизнью районе, или люди, которые ищут возможности обогатиться, занимаясь реконструкцией недвижимости. В успешных районах старые здания мало-помалу «идут в гору».

Другая крайность — Майами-Бич, где новизна рассматривается как единственное действенное средство. Там отели, построенные десять лет назад, считают старыми и отвергают в пользу других, поновей. Новизна с её поверхностным блеском благополучия — весьма скоропортящийся товар.

Многим людям и предприятиям в больших городах совершенно не нужны новые здания. В доме, где я пишу эту книгу, помещения на том же этаже занимают: оздоровительный клуб с гимнастическим залом; фирма, зарабатывающая оформлением церквей; клуб, ратующий за реформу Демократической партии; политический клуб Либеральной партии; музыкальное общество; ассоциация аккордеонистов; пенсионер, торгующий по почте парагвайским чаем мате; человек, торгующий бумагой и по совместительству занимающийся отправкой мате; стоматологическая лаборатория; студия, где учат рисовать акварелью; и мастерская бижутерии. В числе выехавших незадолго до того, как я здесь поселилась, были человек, дававший напрокат смокинги, местное отделение профсоюза и гаитянская танцевальная труппа. В новом здании таким, как мы, не нашлось бы места. И последнее, чего мы хотим, — это новое здание[34]. Чего мы хотим, как и множество нам подобных, — это старое здание в полнокровном районе, который иные из нас помогут сделать ещё полнокровнее.

Новое жилое строительство в больших городах также нельзя считать бесспорным благом. Ему сопутствуют многие минусы, и цена различных плюсов и минусов для разных людей будет разная. Некоторые, к примеру, предпочитают большую площадь за те же деньги (или такую же площадь за меньшие деньги) обеденному уголку на кухне, предназначенному для лилипутов. Некоторым хочется, чтобы сквозь стену не было слышно соседей. Этот плюс обеспечивают многие старые здания но отнюдь не новые квартиры, будь то в государственном жилом массиве, где платят по 14 долларов за комнату в месяц, или в роскошном доме с месячной квартплатой в 95 долларов за комнату[35]. Часть платы за улучшение жилищных условий некоторые охотней внесли бы собственным трудом и изобретательностью; люди при этом иной раз хотят сами решать, какие улучшения им нужны, а какие нет, вместо того чтобы им улучшали все без разбора и исключительно за деньги. В трущобах, собственными усилиями выходящих из трущобного состояния, где люди остаются, потому что сами так решили, легко увидеть, сколь многие обычные граждане разбираются в том, как с помощью цвета, света и мебели превратить глухие или мрачные помещения в приятные и полезные комнаты, слыхали о кондиционировании воздуха в спальнях и об электрических оконных вентиляторах, умеют ликвидировать ненесущие перегородки и даже превратить две маленькие квартиры в одну. Возрастная неоднородность застройки, создающая большой диапазон вкусов и стоимости жизни, очень важна как для разнообразия населения и уменьшения его текучести, так и для разнообразия коммерческих предприятий.

В числе самых интересных, самых приятных зрелищ на улицах больших городов — проявления людской изобретательности, приспосабливающей старые помещения к новым способам использования. Гостиная таунхауса, превращённая в демонстрационную комнату мастера; конюшня, превращённая в жилой дом; полуподвал, превращённый в иммигрантский клуб; гараж или пивоваренный цех, превращённый в театр; салон красоты, превращённый в первый этаж дуплекса (двухквартирного дома); склад, превращённый в фабрику китайской пищи; школа танцев, превращённая в типографию; обувная мастерская, превращённая в церковь с любовно расписанными окнами («витражами для бедных»); мясной магазин, превращённый в ресторан… Все это — разновидности точечных перемен, которые постоянно происходят в городских районах, живущих полной жизнью и чутко отзывающихся на потребности людей.