Смерть или слава

Вскоре Зислис осторожно выглянул, и разглядел вдали четыре силуэта. Двое поддерживали третьего, который заметно хромал. Свободный держался позади всех и часто стрелял куда-то в сторону рукава.

– Да это Хаецкие! – узнал Веригин. Зислису показалось, что Лелик не очень удивился.

Теперь сухопарые фигуры пилотов-близнецов показались знакомыми и Зислису. Один из Хаецких хромал, второй его поддерживал.

– А двое других это, небось, Прокудин и Мустяца, – предрек Веригин. Как выяснилось, попал он в самое яблочко.

У выхода из рукава мелькали неясные темные фигуры. Оттуда тоже стреляли; при звуках выстрелов бегущие рефлекторно пригибались и втягивали головы в плечи.

Когда от увечной платформы с выломанными дверцами их отделяло метров двадцать, фигуры у входа вдруг дружно снялись и рванули по следу. Веригин не выдержал, коротко выматерился, вскочил на капот платформы и принялся вовсю палить из бласта по преследователям. Зислис на капот вспрыгивать не стал, просто вытянулся в полный рост и перехватил бласт обеими руками.

При виде выскакивающих из-за платформы людей троица с хромым запнулась; здоровый Хаецкий вскинул было руку с бластом, но в следующую секунду узнал Веригина и что-то коротко, на выдохе прохрипел.

Замыкающий (Прокудин, великолепный стрелок ввиду дальнозоркости) был слишком занят, чтобы разглядывать Веригина и Зислиса: он, опустившись на одно колено, прицельно бил вдоль стержневого коридора.

Несколько секунд – раненого усадили за платформой у стены; а по преследователям дали такой плотный залп, что те сочли за благо немедленно залечь. Веригин тотчас спрыгнул с капота, остальные просто присели.

– Мать вашу! – оригинально поздоровался Зислис. – Это что за гвардия?

– Орлы из «Меркурия». Шадроновские рожи, – ответил Мустяца.

– А зачем?

– Понятия не имею. Но на офицеров открыта охота.

Лицо Зислиса вытянулось.

За платформу, пыхтя, спрятался Прокудин, на ходу меняя батарею в бласте.

«Много же ему пришлось пострелять!» – с уважением подумал Веригин.

– Только что стреляли в Ромку, – буркнул Прокудин. – Это бунт.

Зислис растерялся.

– Какой, к чертям, бунт? Сейчас охранные роботы примчатся – и конец бунту! Знаем, проходили.

– Не примчатся роботы, – хмуро заверил Прокудин. – В том-то и дело.

Зислис ждал объяснений, но Прокудин высунулся и снова принялся палить из перезаряженного бласта.

– Действительно не примчатся, Миша, – сказал раненый Хаецкий, Валентин. Сказал и поморщился. – Сейчас в рубках никого нет. Корабль в сущности неуправляем. Директорат подгадал время встречи в жилых так, чтобы наших на вахтах было поменьше. Плюс привязался ко времени пятичасовой смены. Наши все сменились, но никто не заступил – транспортники придержали платформы. На вахте сейчас исключительно люди директората и бандиты-транспортники. И они пытаются прибрать к рукам весь корабль.

– Но как? У них же не хватит доступа! – Зислис недоумевал.

– Смотря на что. На то, чтобы отыскать отрезанного от биоскафандров Ромку и убить – хватит.

– А я гадал – почему мы стоим? – пробормотал Веригин. – Так что, эта встреча в жилых – просто ловушка?

– Граждане, – вмешался Артур Мустяца, выглянув из-за платформы. – Это все, конечно, безумно интересно, но не хотите ли вы немного пострелять? Иначе стрелять будут в нас.

С минуту вместо разговоров звучали лишь бласты.

– Черт! – с безнадегой в голосе ругнулся Прокудин. – А ведь они нас обойти могут. И обойдут. А у меня последняя батарея.

И Зислис принял решение. Раз уж бунт… Раз Ромкины бредни оказались вовсе не бреднями…

– Так, ребятки! Тут рядом схрон есть. Там можно отсидеться. Давайте-ка за мной!

Ребяткам дважды предлагать не пришлось. Дав вдоль стержневого прощальный залп, по плотности не уступающий приветственному, все устремились за Зислисом, к близкому углу, в поперечник. Раненого Хаецкого подхватил брат, а с другой стороны – Веригин. Все старались держаться точно за горбиком неподвижной платформы.

– Что такое схрон? – на бегу поинтересовался Прокудин. – А?

– Ну, схрон, бункер. Закрытый модуль, там припасы, оружие, батареи. На всякий случай.

– Ни хрена себе! – удивился Прокудин. – Тут и такое предусмотрено? Я и не знал.

– Откуда тебе знать? Знают только шестеро. Старшие и капитан. Собственно, мы же все это и устроили.

– А далеко до твоего схрона?

– Не очень. Если Валька не ослабнет, доковыляем.

Они свернули за угол; некоторое время можно было не опасаться выстрелов в спины, но осознание того, что преследователи тоже вскочили и бегут со всех ног, заставляло наддать. Раненый в бедро Хаецкий был белый, как световая панель, но сцепил зубы и старался хромать как можно шустрее. Правая штанина у него была темная от крови и на взгляд – очень липкая.

Они успели еще раз свернуть еще до того, как из-за угла стержневого показались молодчики Шадрона.

– Все, – успокоил Зислис. – Теперь близко.

Он свернул в последний раз и оказался в тупике.

Беглецы встали, словно к полу приклеились.

Евгений Хаецкий в сердцах пробормотал:

– Бродить, так бродить, сказал Моисей и завел всех в пустыню.

– В тупик, – поправил его Веригин. – Но имя почти совпадает…