Смерть или слава. Чёрная эстафета

Конечно, жить под пятой самодовольных наседок-азанни — участь на редкость тоскливая. Но, с другой стороны, среди ша-тов тогда не было законченных пьяниц, как отец. Шаты практически не знали воровства — а теперь что? На прошлой неделе у четвертой бригады сперли две штольни, и никаких концов унтеры отыскать не сумели! График бурения сорвали ко всем исамарам, премиальные, понятно, тю-тю, и в отпуск теперь неизвестно когда выпустят…

Люди пошатнули незыблемое превосходство пяти высших рас над остальными обитателями Галактики. Но они же и ввергли всех без разбору в грязь, в беззаконие, в произвол… Иса-мар знает еще во что. Разве стал бы брат Шат Унгена Мотыги вором, а сестра проституткой, если бы шаты остались сателлитами азанни? Разве отец умер бы от пьянства, а мать — от нищеты и болезней? Вряд ли. Работали бы себе где-нибудь на Багуте-3 под присмотром начальника-азанни… Не роскошествовали бы, это факт, но не пришлось бы и бедствовать.

Мотыге повезло — он не стал вором, как брат, ну а участь сестры он по понятным причинам разделить не мог вовсе. Он сумел устроиться в горняцкую артель, по полной программе отпахал четыре цикла на Багуте-4, а потом был отобран военным ведомством для работы в поясе астероидов. Вероятно, сыграло свою роль стойкое предубеждение Мотыги против алкоголя — брат его родился куда здоровее, но за несколько лет превратился в развалину. А Мотыга здоровье не травил, работал много, но не через силу, и мало-помалу перерос старшенького. Стал и ростом выше, и в ключицах пошире, и мышечные узлы нарастил — будь-здоров, не скрипи!

— Мотыга! — зычно заорали из коридора. — Ты что, в полусон впал?

— Иду-у-у-у!!! — пропел Шат Унген в полную силу возду-хополости. Со стола сдуло тоненький листик пластика — распечатку сестриного письма, что вчера пришло. Мотыга снова вспомнил о семье и тяжко уркнул. Брат — исамар с ним, сам из последнего ума выжил. А вот сестренку жалко… Как подумаешь, что трахают ее всякие уроды с монетой, так все наизнанку выворачивается. А с другой стороны — как ей еще на жизнь заработать? За обучение платить родители не могли. Вот она и не смогла работу найти — кому нынче нужны неучи? А в горняцкую отрасль баб не берут, разве что в администрацию. Но там все теплые места присижены — что, у начальства из шатов родственников мало?

Впрочем, сестра вовсе не считала свою участь печальной. Монета у нее водилась, и, надо признать, пожирнее, чем у Мотыги. Правда, свободы сестричка не знала никакой: что и когда босс велит — изволь тут же изображать. Но опять же у Мотыги, что ли, босса нет? Только и разницы, что унтером зовется, а так — босс и босс.

А еще Мотыга не любил планетарные города. Как пацаном впервые попал в пространство (уборщиком на грузовоз Багу-та-3 — Багута-2 сумел устроиться. За половинную плату, разумеется, иначе взяли бы взрослого), так сразу и сообразил — тут его место. Среди звезд. Ну, не в том смысле, что шастать от звезды к звезде — Мотыга еще ни разу не вылетал за пределы системы Багуты, — а в том, что когда ни глянь наружу, а там звезды. И не только над головой, но зачастую и под ногами тоже, когда приходится работать в пустоте.

— Мотыга-а-а-а!!!

— Иду-у-у-у!

Вслед за письмом на пол свалилось перо-самописка, но поднимать Мотыга не стал. Пустотный комплект он уже прикрепил, привычно затянув ремни под ключицами, надел специальные башмаки с движителями в подошвах, взял тубу с инструментом и вышел в коридор.

Шат Урима, напарник и закадычный приятель Мотыги, носил прозвище Сизый. Наверное, за цвет скелета на груди, действительно сизый какой-то до неприличия. У Мотыги скелет везде был, как и положено, здорового коричневого оттенка. Впрочем, у Сизого необычный окрас сложился вовсе не из-за болезни. Просто он в пустоте работает уже циклов тридцать, говорит, это вроде загара. У старых пустотников даже спина светлеет вроде бы.

Только где они — старые пустотники нынче? Сгубила их нежданная свобода от опеки наседок-азанни… Сожгла вседозволенность. Дотла.

А жаль.

— Куда на этот раз? На поверхность? — поинтересовался Мотыга.

— Не знаю еще. — Сизый придирчиво осмотрел напарника. — Опять ремни не затянул как следует?

— Трут, — пожаловался Мотыга. — Я привык со слабиной.

— Вот рванет гравитикой как-нибудь, вылезет тебе твоя слабина промеж ключиц, — проворчал Сизый. — Затяни сейчас же, а то я сам затяну.

Мотыга вздохнул, но подчинился. Сизого он уважал — за опыт, за готовность этим опытом поделиться и подсказать новичку, если вдруг что не так. Да и просто за доброту уважал.

Сизый зыркал на него, опустив передужье. Убедившись, что Мотыга затянул ремни пустотного комплекта как полагается, Сизый довольно уркнул и пихнул Мотыгу в ключицу:

— Шевелись, птичья пожива! Унтер сегодня что-то рвет и мечет — не иначе ему начальство передужье натерло по самое не могу. Еще озвереет.

И они поспешили на штатное место в разведочном боте. В дряхлой керамической конструкции, сработанной еще рудокопами довоенной эры, но тем не менее исправно, цикл за циклом, служащей горнякам обеих Багут.