Смерть или слава. Чёрная эстафета

— Жарко. Идти далеко. Жрать нечего…

— У меня шоколадка есть, — сказала Яна. — Разделить?

Чистяков скривился:

— Дели…

По нему было видно, что Костя мечтал сейчас не о шоколаде, а о хорошем куске мяса. Пусть даже консервированного — свежатина на Волге не всем по карману. А шоколад — так, пустяковина, только желудок подразнить.

Яна на ходу пошелестела оберткой и разломила прямоугольную плитку на пять равных частей. Я молча принял свою долю и не глядя отправил в рот. Стало сладко, но мысли о мясе меня так и не покинули. Чистякова, по-моему, тоже.

Шоколад истаял во рту со сказочной быстротой.

Смагин грустно проводил взглядом пестрый комок — обертку, подхваченную ветром. Далеко этот комок не укатился, темный зев карстового колодца проглотил то, что мы сочли несъедобным: клочок фольги и глянцевый кусочек пластика.

Почему-то именно в этот момент мне стало особенно тоскливо. Уронив взгляд на желтоватые известняки под ногами, я прибавил шагу. Идти надо, а не тащиться. Во-он к тому холмику, растущему из кудлатого стланика. А потом — к следующему. И так много-много раз, пока Риггельд нас не отыщет.

— Ром, — негромко спросила у меня Юлька. — А сколько, по-твоему, отсюда до Новосаратова?

Я пожал плечами:

— Не знаю… Километров четыреста. Хотя, наверное, больше. Пятьсот.

Юлька немного помолчала.

— Но это ведь все равно не больше пяти часов? Вездеходом?

Теперь промолчал я. Она права.

Наконец я счел, что молчать и дальше будет нехорошо:

— Ты хочешь сказать, что Риггельду давно уже пора появиться?

— Ну, не то чтобы давно… — вздохнула Юлька. — Но пора.

Вот черт! Она действительно права. «Не то чтобы давно…» В самом деле пора. Но ведь отыскать пятерых пешеходов в степи — нелегкая задача даже для звездолетчика. А у Риггельда всего лишь вездеход.

«Так скоро и известняки кончатся», — озабоченно подумал я.

Мы наверняка вплотную приблизились к северо-восточной границе карстовой долины. Скоро начнется обычная степь. С ковылями и черноземом.

Чистяков, идущий несколько впереди, перепрыгнул через первый чахленький кустик стланика.

— Куда тебя понесло? — спросил Смагин. — В заросли? Давай обойдем, чего продираться.

— Зато осмотримся. Какой-никакой, а все же холмик.

Смагин замолчал. Потом безнадежно махнул рукой и тоже переступил через стланик.

Некоторое время мы шли, как цапли по болоту — высоко задирая ноги и часто перепрыгивая через совсем уж непроходимые хитросплетения ветвей и хаотично изломанных стволиков.

Верхушка холмика, как водится, была лысой. Интересно, отчего так? Ветер, что ли, виноват?

Я прищурился, разглядывая отступивший горизонт.

— Чтоб меня! — выдохнул Чистяков. — Это мираж? Или еще кто-нибудь видит?

Юлька подалась вперед и, кажется, намерилась содрать куртку, чтоб помахать ею над головой.

— Это вездеход, — сказала Яна невозмутимо.

Вездеход не двигался. Крохотной точкой застыл на полпу-ти к следующему лысому холмику. И еще дальше, совсем уж на пределе видимости, смутно виднелось еще что-то. Может быть, еще один вездеход. А может быть, чей-нибудь купол. Но в этом районе нет куполов — по крайней мере еще недавно не было.

— Между прочим, — понизив голос, предупредил Смагин, — нас оттуда прекрасно видно. На фоне неба-то.

Действительно, мы ж на самой макушке холма.

— Ну и что? — не поняла Юлька.

— Это не обязательно Риггелвд, — неохотно пояснил Смагин.

— Зато обязательно не чужие, — нашлась Юлька. — Пошли, нам терять нечего. Даже если это гопота из «Меркурия».

Не знаю, заметили нас из вездехода или не заметили. Но с места вездеход так и не сдвинулся.

Мы топали к нему добрых полчаса. Ну, может, чуть меньше. И чем ближе подходили, тем сильнее портилось у меня настроение. Потому что я вскоре узнал — чей это вездеход.

Моего большого «друга» Плотного. Феликса Юдина. Который совсем недавно зарился на мой звездолет… ныне размазанный по дну воронки у чистяковской заимки.

А вот у Чистякова, Смагина и Янки настроение явно подскочило — еще бы, появился шанс, что малоприятное пешее путешествие через долину наконец-то завершится. Зато Юлька помрачнела — составила мне компанию. Она, конечно, поняла, что это не Риггельд.

Вездеход был редкий. Песочного цвета «Урал». Мощная и дорогая машина — на Волге таких хорошо, если с десяток наберется.

— А у Риггельда «Даймлер» был… — зачем-то сообщил Смагин скучным-прескучным голосом. Юлька сердито стрельнула глазами в его сторону.

Костя Чистяков осторожно подошел вплотную и, заслоняясь от света ладонями, приник к боковому триплексу.

— Пусто! — сказал он через секунду. Смагин тотчас прыгнул к дверце. На миг задержал ладонь на ручке и потянул на себя. Дверца послушно открылась — мягко и бесшумно. «Урал» все-таки. И внутри — действительно никого. И ничего. Никаких вещей. Впрочем — какие вещи могут найтись в машине Плотного, бандита и головореза?

Янка вдруг отошла в сторону, нагнулась и что-то подобрала с известняка.

— Глядите! — сказала она озабоченно.