Смерть императора

– Этот человек в темной хламиде живет тут совсем недалеко. Дом маленький, но совершенно без окон. И внутрь пробраться можно, только если спуститься по веревке во внутренний двор.

– Почему ты решил, что нам надо забраться внутрь? – изобразил удивление Приск.

– Да потому, что этот тип подозрительный. Я подобрался к твоему Амасту и его спутнику так близко, что услышал обрывок фразы… – Менений сделал значительную паузу. – Неизвестный человек говорил Амасту: «Пакор слишком мешает…»

– Ты точно это расслышал? – нахмурился Приск. – Не выдумываешь, чтобы мне понравиться.

– Точно… потом они разошлись, а я выследил Амаста.

– Сможешь сегодня после заката забраться к нему в дом?

– Попробую. Задача трудная, но я такое умею… – Менений потупился и не стал объяснять, где именно он научился подобным фокусам.

– Если все получится как надо, быть тебе римским гражданином… – пообещал Приск. – Клянусь Юпитером.

* * *

Бывший вигил отправился на разведку на закате. Прошел час, другой… До дома Амаста было четверть часа ходу.

Римляне несли караул по очереди и готовились к самому худшему – что парня уже схватили и пытают, а уж в том, что Амаст знает толк в пытках, – в этом Приск убедился на собственной шкуре. Так что трибун даже подумывал – не отправиться ли им спешно на рассвете искать новое пристанище, дабы избежать встречи с Амастом.

Но с первыми лучами солнца Менений вернулся.

Выяснилось, что он просто все осматривал и ожидал момент, когда хозяин покинет таблиний, чтобы стащить футляр со свитками. Дело в том, что Менений без труда забрался в таблиний и стал выискивать что-нибудь интересное, но тут послышались голоса. Парень быстро отыскал удобную нишу, слегка отодвинув стоящую там статую и спрятавшись за ней без труда. Хозяин вошел в таблиний вместе с гостем – пожилым аристократом в длинных парфянских одеждах, с накрашенными по местному обычаю глазами и завитой бородой.

Разговор их Менений услышал слово в слово.

Человека с бородой звали Синатрук, и был он в каком-то родстве с правившим ныне в Ктесифоне Хосровом, в каком именно – Менений не понял. В столице уже знали о том, что римская армия выступила из Антиохии, но, когда она появится у Ктесифона, было еще неизвестно. Синатрук опасался, что Пакор, претендовавший на парфянский трон несмотря на преклонные года, захочет воспользоваться ситуацией и свергнуть Хосрова – причем свергнуть с помощью римского оружия.

Амаст слушал гостя, кивал, подтверждая, что и сам опасается того же. Менений, притиснутый статуей в нише, чувствовал, как затекают ноги, и не ведал, сколько еще он выдержит в своем закутке.

– Пакор стар и может умереть сам… – предположил посланец Хосрова.

– Многие на это надеются уже лет десять… – отозвался Амаст.

– Я привез тебе письмо Хосрова… – На стол перед хозяином лег запечатанный свиток.

– Разверни сам! Помнится, в прошлый раз из письма Хосрова высыпалось штук двадцать скорпионов, – язвительно заметил Амаст.

Такое сообщение слегка озадачило гостя. Он осторожно взял запечатанный пергамент, потряс, заглянул с торца и лишь затем распечатал. При свете масляного светильника стал читать…

«Я, Хосров, царь царей, сопричастник звезд, брат Солнца и Луны, сообщаю, что Амаст из Селевкии отныне получает царские мои милости и треть сокровищ из сокровищницы Пакора…»

Остальное Менений разобрать не сумел – так как думал лишь о том, чтобы не сверзиться в своем углу вместе со статуей.

Однако ему повезло – и статуя не упала.

– Сколько же золота может подарить Хосров за радостное известие, что Пакор ему более не будет мешать? – расслышал внезапно Менений.

– Миллион серебряных римских денариев, – ответил, ни на миг не запнувшись, гость из Ктесифона.

– Золотыми монетами… – уточнил Амаст. – Римской чеканки.

Когда эти двое, наконец, покинули таблиний, Менений буквально выполз из своего закутка. Долго сидел, растирая руки и ноги, потом тихонько поднялся. Масляную лампу Амаст унес с собой, так что пришлось пробираться во двор, который здесь именовали айваном, и искать что-то способное осветить комнату. На счастье, на скамье в айване Менений нашел оставленный кем-то из рабов фонарь, лампа внутри которого еще теплилась. Спешно вернулся он в таблиний, нашел – хоть и не сразу – присланный Хосровом свиток…

А уж потом выбрался наружу так, как и забрался, – наверх на крышу и оттуда вниз – по веревке.

Приск, получив свиток, долго его изучал. Как будто взвешивал каждое слово.

– Так я получу римское гражданство? – спросил осторожно Менений, наблюдавший за переменой лица трибуна.

– Непременно… – отозвался тот.

* * *

Пакор был почти слеп.