Смерть империи

Внимание общественности, казалось, по–прежнему было приковано к переговорам о контроле за вооружением и различным горячим войнам, в какие был прямо либо косвенно вовлечен СССР Предложение Рейгана о создании в космосе стратегического оборонного щита, названное администрацией СОИ (Стратегической Оборонной Инициативой), а критиками прозванное «Звездными Войнами», кое–кому показалось не только скоропалительным и плохо подготовленным, но чуть ли не препятствием для соглашений по контролю за вооружением.[19] Те же, кто по понятным причинам испытывали беспокойство из–за всякого рода повстанцев, поддерживаемых СССР, обычно мыслили лишь в категориях противоборства им на суше: вроде поставок оружия контрас в Никарагуа или Жонасу Савимби в Анголе. Большинство издевательски высмеяли бы мысль, что для большей уверенности, что проделки Советов не принесут им военных успехов, нам следует создать такие условия, когда СССР отказался бы от военных посягательств, не чувствуя себя и не будучи униженным.

Хотя официально мы постоянно подчеркивали в разного рода заявлениях, что считаем контроль за вооружением не основным вопросом в наших отношениях, а скорее одной из ряда равной важности проблем, многие официальные лица в администрации вели себя на деле так, будто он был именно главным. Ничто, за исключением разве что секса и шпионажа, не возбуждает страсти до такой степени, до какой способны сделать это системы оружия. Большинство споров внутри самой администрации велось о том, каким должен быть подход участников переговоров с нашей стороны к той или иной системе оружия. У каждого специалиста была своя, любимая, и всякую попытку ограничить именно эту систему он приравнивал к намерению вовсе сложить оружие. Те самые люди, кто противился любым ограничениям наших систем, требовали, чтобы наши дипломаты, ведшие переговоры, убеждали СССР начисто отрешиться от всех своих преимуществ. Ждать, что СССР, даже с учетом его все усугубляющейся слабости, согласится со столь явно односторонними условиями, было делом безнадежным. Советские руководители рассматривали вопрос о разоружении как основной и, прежде чем обратиться к иным важным проблемам, всякий раз настаивали на достижении какого–либо значительного соглашения по разоружению. Почему им этого хотелось, ясно: они надеялись унять гонку вооружений и тем самым снять бремя со своей экономики без того, чтобы вынужденно пойти на фундаментальные преобразования.

С учетом таких настроений наши собственные позиции в контроле за вооружением соответственно в 1984 и 1985 годах выглядели непримиримыми, даже после того, как в 1985 году СССР вернулся за стол переговоров. Считай я контроль за вооружением основным вопросом в наших отношениях, так в отчаяние впал бы. Но я так не считал. Количество оружия, пусть даже опасного и дорогостоящего, по моему суждению, являлось скорее симптомом, нежели причиной враждебности между нашими странами. Сумей мы уменьшить враждебность, количество оружия сократится независимо от того, заключены соглашения или нет. А не сумеем — соглашения по сокращению вооружений принесут мало пользы. Наделе, если не предпринять каких–то шагов для снятия подозрительности и враждебности, соглашения по контролю за вооружением способны породить лишь новые спорные вопросы, поскольку каждая из сторон примется обвинять другую в уловках или нарушениях.

Вот почему было важно не дать проблеме контроля за вооружением сделаться доминирующей во время саммита в Женеве, Конечно, обсуждать все связанное с оружием следовало — и серьезно, — однако мы должны быть уверены, что, хочет того Горбачев или нет, иные важные вопросы займут свое место в повестке дня. Как указывал президент в посланиях Горбачеву, все вопросы взаимосвязаны и взаимозависимы.

————

В начале сентября я подготовил записку Баду Макфарлейну, где содержалась рекомендация президенту быть готовым к обсуждению в Женеве конкретных способов прекращения конфликтов в районах третьего мира и расширения межличностных контактов, особенно между школьниками старших классов и студентами вузов. Я указал также, как важно обсудить новые идеи с советскими представителями в частном порядке до женевской встречи. Любое предложение, сразу же выдвинутое громогласно и широковещательно, Горбачев скорее всего отвергнет как пропаганду Предоставив же ему время обдумать новые идеи и высказаться по ним до того, как они станут достоянием общественности, мы заложим основы доверия. Запланированный на конец месяца визит Шеварднадзе в Вашингтон давал нам возможность опробовать эти идеи до встречи в верхах.