Смерть империи. Американский посол о распаде СССР

Впрочем, время прекраснодушных ожиданий оказалось кратким. Встряску дали распоряжения Горбачева слить воедино шаталинский и рыжковский планы. Те немногие из наблюдателей, кто не оставлял надежды, что «увязывание» обоих планов не обратится в шараду, где неназванными останутся ключевые характеристики шаталинского подхода, утратили все иллюзии, когда в октябре программа появилась в редакции Горбачева – Аганбегяна. Никто не верил в ее осуществимость, и падение престижа, авторитета и подлинной власти Горбачева ускорилось.

Одновременно и, возможно, вне связи с этим стали множиться слухи, будто предстоит заговор с переворотом и Горбачева уберут. Всегда неопределенные насчет того, кто собирается сместить президента, сплетни утверждали, что заговорщики из консервативных деятелей Коммунистической партии, а также военных и офицеров милиции скорее всего воспользуются политическим разбродом в стране и растущей в народе неприязнью к Горбачеву Кое-кто из циников подозревал самого Горбачева в потакании этим слухам с целью оправдать дополнительные властные полномочия для президента.

Вначале Горбачев попробовал расширить свою власть, получив от Верховного Совета особые полномочия издавать указы по экономическим вопросам и создавать структуры для «ускорения формирования всесоюзного рынка». Предложение вызвало ожесточенные споры в Верховном Совете, но тем не менее было одобрено. Некоторые реформаторы, такие, как московский мэр Гавриил Попов, поддержали предложение на том основании, что для навязывания реформы силой противящемуся чиновничеству и аппаратной верхушке Коммунистической партии потребуется наделенная большими полномочиями исполнительная власть. Однако, несмотря на формальное увеличение своей власти, Горбачев, похоже, все менее оказывался способен действовать решительно.

Осенью, похоже, не получалось ничего. Даже парад на Красной площади в День Революции 7 ноября, традиционно служивший поводом выставить напоказ советскую военную мощь, был омрачен попыткой покушения на Горбачева, стоявшего на трибуне. Стражи порядка из службы безопасности сбили на землю какого-то мужчину из Ленинграда в тот момент, когда тот целился из обреза в президента. Два выстрела, предназначавшиеся Горбачеву, грохнули бесцельно, и пули, не причинив никакого вреда, ушли в белый свет. Хотя никто не пострадал и парад как ни в чем ни бывало продолжался, происшествие до крайности перепугало весь город. Оно, похоже, подтвердило опасения жителей, что насилие выбивается из-под стражи, и это, возможно, побудило Горбачева предпринять ряд мер, о которых он вслед за тем объявил.

Через несколько дней после происшествия на Красной площади Горбачев собрал на встречу более тысячи военных офицеров, ставших депутатами различных выборных органов. Встреча для Горбачева оказалась ужасной. Офицеры не скрывали своего возмущения болезненными явлениями в стране, ответственность за которые они возлагали на Горбачева, и открыто заявляли о своем разочаровании в его руководстве. Эта встреча, несомненно, усилила Горбачевские страхи, что военные поддержат заговор с целью его смещения.

А всего три дня спустя, еще не оправившись от перепалки с офицерами, Горбачев выступил с пространным докладом на Съезде народных депутатов и был встречен с изрядной долей скептицизма и враждебности. Это стало кульминацией в череде разочарований, убедившей его, наконец, избрать более жесткую линию. Вернувшись в кабинет, Горбачев немедленно созвал Политбюро и прочих советников, в основном, от партии. Вместе с ними он решил ввести в действие планы, разработанные на тот случай, если потребуется укрепить власть президента и подчинить правительство непосредственно ему.

* * *

На следующий день, вернувшись в парламентскую палату, Горбачев предложил тщательно продуманную реорганизацию своего президентства. Депутаты отнеслись к его предложению с большим интересом, чем к прочувствованному посланию «о положении в Союзе», выслушанному днем раньше. Хотя перемены больше отдавали перечерчиванием организационных схем, чем новой радикальной политикой, Горбачев все же признал необходимость хоть что-то предпринять. Законодателей мучили сомнения, но, обсудив предложение, они осознали, что его туманные формулировки позволят Горбачеву окончательно утвердить новые структуры, не спрашивая их, депутатов, совета.

Но даже в этом случае большинство реформаторов с готовностью поддержали бы предложение наделить президента большими полномочиями, если бы тот пустил их в ход для рывка к одобряемым ими переменам. Группа видных «демократов» подписала открытое письмо, в котором призвала Горбачева принять ряд трудных решений или уйти в отставку. Они потребовали предоставить республикам подлинный суверенитет, раздать землю фермерам, освободить армию и местные органы власти от прямой опеки Коммунистической партии, создать новый, реформистски настроенный кабинет и наладить деловое сотрудничество с Ельциным.