Смерть как искусство. Том 2. Правосудие

Ольга начала собирать сведения о Леоничеве и его образе жизни и очень скоро узнала то, что и так уже знало полгорода: он постоянно пьет. Она долго наблюдала за ним и знаменитую серебряную фляжку видела своими глазами. Леоничев в депрессии, и вполне можно отравить его, инсценировав самоубийство.

Воплотить замысел не удалось сразу, не такое это простое дело – пойти и убить. Решиться – это одно, а вот сделать… Ольга долго собиралась с силами. Наконец принялась за осуществление задуманного и выбрала день, когда Леоничев остался дома один. Впрочем, такие дни в последнее время выпадали все чаще. Ольга пришла, позвонила в домофон, но ей никто не открыл. Может быть, Дмитрий Юрьевич все-таки ушел? Она позвонила в квартиру по телефону, но никто не ответил. Нет, он обязательно должен быть дома, ведь она своими глазами видела, как уезжала на своей машине Светлана и как Дмитрий Юрьевич стоял на балконе и смотрел ей вслед. После этого Ольга отлучилась лишь ненадолго, всего на несколько минут забежала в магазин, чтобы купить и выпить бутылку воды: она нервничала, и ей все время хотелось пить. И магазин-то совсем недалеко, в торце того же дома, где жили Леоничевы. И машина Леоничева на месте стоит… Конечно, она позвонила в домофон не сразу после отъезда Светланы, долго собиралась с мыслями, сидела в сквере напротив дома, но при этом не спускала глаз с подъезда и готова была поклясться: Дмитрий Юрьевич не выходил.

Ольга снова позвонила в домофон, а когда ей и на этот раз не ответили, села на скамейку возле подъезда и стала ждать. Она была в растерянности, в ее так тщательно продуманный план совершенно не вписывалось обыкновенное нежелание хозяина квартиры открыть дверь и впустить незнакомого человека. Этого она не предусмотрела, поэтому не понимала, что делать, но надеялась, что какое-нибудь решение все-таки придет.

И оно пришло. Дверь подъезда распахнулась, и вышел Леоничев, в спортивном костюме и в домашних шлепанцах. Ольга поняла, что он уже «принял на грудь» и даже не обращает внимания на то, в какой обуви выходит. Дмитрий Юрьевич двинулся в сторону магазина и очень скоро снова появился, неся в руках пакет с продуктами. Продуктов было немного. Ольга поднялась ему навстречу:

– Дмитрий Юрьевич, я к вам. Можно войти? Мне нужно с вами поговорить.

– О чем? – равнодушно спросил Леоничев.

– Это очень важно, честное слово. Я не займу много времени. Пожалуйста, я очень вас прошу.

Видно, столько мольбы и отчаяния было в ее лице, что Леоничев сдался. Они вместе вошли в подъезд и поднялись в квартиру. В квартире Дмитрий Юрьевич небрежно швырнул пакет с продуктами на пол, прошел в комнату, где рядом с включенным компьютером стояла та самая фляжка, и сразу же взял ее в руки. Ольга думала, что они поговорят здесь же, но Леоничев пригласил ее в другую комнату, побольше, и предложил ей сесть в кресло рядом с низким столиком. Сам уселся в кресле напротив и тут же сделал глоток из фляжки.

– Ну, слушаю. Только покороче, у меня много работы.

Ольга, как и планировала, представилась и завела разговор о материальной помощи. Для себя она решила, что, если Леоничев согласится заплатить, она не станет его убивать. Пусть живет. В конце концов, местью можно и пожертвовать, если будет на что лечить мать. Но он платить не собирался. То, что пришлось ей выслушать, было еще хуже, еще грубее, чем то, что он в свое время сказал ее матери.

– Я понимаю, – согласно кивала Ольга, – вы, конечно же, правы. Поверьте, я ни за что не пришла бы, если бы не мама… Она очень настаивала, чтобы я пришла к вам и попросила, а я говорила ей в точности то же самое, что вы сейчас говорите мне. Не сердитесь на меня.

Но сердиться он и не думал.

– Можно мне воды? – попросила она.

Леоничев встал и пошел на кухню за водой. Этого времени Ольге Поповой вполне хватило на то, чтобы высыпать во фляжку принесенные с собой таблетки. Теперь оставалось только ждать, когда Леоничев выпьет достаточное количество отравленного спиртного.

– Хотите, я вам поесть приготовлю? – предложила она, выпив одним махом воду из высокого стакана. – Я видела, вы продукты покупали. Вы, наверное, голодны. Работайте, работайте, я вам не помешаю. Просто мне так неловко, что я вас побеспокоила, и мне хочется как-то загладить…

Леоничев согласился. Ему вообще многое стало безразлично в последнее время. Если эта девочка ему не помешает, пусть приготовит поесть, хоть какая-то польза будет от того, что он ее впустил.