Смерть как перемена жизни

Представим себе в идеале некую, скажем, фигуру, особенно характерную для современности. Это была бы такая личность, которая ничего не усвоила из курса нашей интеллектуальной гимназии, — ибо там воспринимают старое, древнее, там человек всё же душевно пробуждается, — эта личность принимала бы в себя только то, что подступает к человеку извне. Это человек, самостоятельно выбившийся в люди, человек, делающий самого себя, selfmademan, который обычно принимает в себя то, что он в чувствах, в ощущениях и в мыслях переживает из действительности. Он, с седьмого, восьмого, девятого года жизни вырастает, будучи проникнут известной негативной социальной волей к противодействию правящим классам; он не хочет «тянуть сани» для кого–то, имеющего титул или власть. Он не посещал греко–латинскую школу, а учился исключительно у жизни. Затем он получил профессию юриста, подобную адвокатской. Не потому, что он изучал адвокатуру, юриспруденцию, но благодаря тому, что практически освоил это дело в канцелярии, и получил признание. Всё то, что подступало к нему до его двадцать седьмого года жизни, подступало не каким–либо необычным образом, не путём повторения древней культуры; подступало то, что несла ему современность. В двадцать семь лет он был избран в парламент. Тогда он выступил перед современниками, и, поскольку он до сих пор развивался самостоятельно, он, предоставив себя людям, не предполагал дальнейшего своего развития. Будучи в парламенте, можно стать министром. Развитие тут, по мнению наших современников, ни к чему; иначе люди скажут, что человек противоречит сам себе, что раньше он говорил нечто иное, нежели теперь, что теперь он противоречит сам себе. Есть ли такие люди в современности? Знаете ли вы одного особо характерного человека, который является как бы концентрированным экстрактом нашей современности? Это Ллойд Джордж. Сегодня нельзя постигнуть своеобразие некоторых современников, если упустить из виду эти вещи, если не рассматривать своеобразие человека таки образом. Ллойд Джордж — человек, который сам себя сделал. До двадцати семи лет он воспринимал только то, что преподносила ему современность; но поскольку он не имел внутренних душевных побуждений, его развитие остановилось на двадцать седьмом году. Его избрали в парламент. Ллойд Джордж в парламенте: он сидит там, скрестив руки, сидит со своими, слегка скошенными внутрь глазами, и постоянно парирует, следя за слабостями своих противников. Затем премьер–министром становится Кэмпбелл Баннерман. Спрашивают: что же делать с Ллойд Джоджем? Он критикует всё, что делается в министерстве! — Что делать? Его берут в министерство; внутри он становится менее оппозиционен, чем снаружи. Он становится министром. Обнаруживается, что он и в этой ситуации осваивается в кратчайшие сроки; ведь он по праву представитель нашего времени. Люди, конечно, спрашивают, какой же портфель мы дадим Ллойд Джорджу? — Ведь дело в том, что он очень способный человек. Так они соглашаются дать ему то, в чём он не разбирается: портфель (министра) общественных работ, общественного строительства. Но смотрите; за три месяца он входит в курс дела и великолепно управляет в качестве министра в той области, о которой он до этого времени не имел понятия.

Вот характерная фигура современности. Таких фигур в том или ином смысле имеется много. Вам следовало бы спросить: что это за люди, которые до двадцати семи лет, — в настоящее время это пограничный год, — развиваются, воспринимая то, что даёт им окружение, а затем сразу же вступают в общественную жизнь и больше не продолжают своё развитие?

Одна личность, которая несколько ближе к нам, Маттиас Эрцбергер. Если вы изучаете его биографию, то вы найдете в ней то же самое, если рассмотрите её с оккультной точки зрения. Это нечто, весьма примечательным образом выступившее в эпохальной картине. Но если с чуть–чуть оккультной точки зрения заглянуть в сердце этого человека, обнаружится нечто такое, что должно войти в историю развития человечества. Вы видите, как раскрывается, снимает оболочку культурная эпоха, если подойти к ней так, проникнув за кулисы. Во всяком случае, культура эпохи, эпохальная культура требует от нас, чтобы мы могли проникать в неё глубже, нежели это обычно делают в настоящее время. Но это возможно только тогда, когда человек осознает, что умершие говорят с ним. Естественно, это будет тем, что наиболее характерные представители нашего времени не приемлют.