Смерть консулу! Люцифер

— Вы правы, — ответил поспешно Цамбелли. — Самые умные люди сбиваются с дороги и попадают в болото, гоняясь за блудящим огнём или красивым растением. Также многое оправдываем мы страстью и увлечением молодости. Но факт на лицо, ничто не изменит его. Вот, например, граф Вольфсегг...

— Что случилось с дядей? — спросила с беспокойством Антуанета.

С замиранием сердца вспомнила она слова Беньямина. Если заговор сделался известным, то что могло помешать Наполеону употребить насилие и приказать своим клевретам захватить обманом графа Вольфсегга и привезти в Париж?..

— Простите меня, — сказал Цамбелли, — я, кажется, напрасно встревожил вас. Я только хотел привести в подтверждение моих слов давнишнюю историю, которая, собственно, касается друзей и родных графа. Я был убеждён, что она давно известна вам.

Возбудив таким образом любопытство Антуанеты, Цамбелли после долгого колебания уступил её просьбам и рассказал историю отношений графа с Атенаис Дешан.

— Мне интересно было бы знать ваше мнение относительно всего этого, — сказала Антуанета, выслушав его с притворным спокойствием.

— Если бы речь шла не о графе Вольфсегге, то я не нашёл бы в этом ничего необыкновенного. Разве можно удивляться тому, что молодой иностранец во время своего пребывания в Париже вступил в связь с девушкой и обещал на ней жениться, но не сдержал своего обещания. Такие истории случаются чуть ли не каждый день. Но признаюсь, что подобного поступка трудно было ожидать от такого строгого философа, как граф Вольфсегг, который, по-видимому, служил примером самоотречения и неуклонного исполнения долга.

Антуанета казалась бледной и взволнованной. Цамбелли, прощаясь с нею, чувствовал, как её рука дрожала в его руке.

Если месть может доставить наслаждение, то шевалье испытывал его в эту минуту, не подозревая, что все его старания не принесут ему никакой пользы и что другой воспользуется ими.

Долго после этого сидела Антуанета неподвижно в своём кресле с глазами, устремлёнными в пространство. Она чувствовала гнев и презрение ко всему человечеству.

Цамбелли был прав. Это была самая обыкновенная история. Молодой человек имел любовницу, бросил её, отнял у неё ребёнка и воспитывал его под чужим именем. Но могла ли она ожидать такого поступка от своего дяди, которого она привыкла считать выше простых смертных? Значит, он не лучше и не достойнее других! Как могла она сравнивать его с Бонапартом? Не ради ли него хотела она пожертвовать надеждами на блестящую будущность и отказаться от света! Кто поручится ей, что он будет любить её и не бросит, как эту несчастную Атенаис.

Вся гордость её возмутилась при этой мысли. Желание остаться в Париже и насладиться свободой ещё более усиливало её неудовольствие графом Вольфсеггом. Чтобы оправдать себя в собственных глазах, она увеличивала его вину относительно другой женщины.

Она была так занята своими мыслями, что не слышала, как за нею отворилась дверь, и опомнилась только тогда, когда увидела перед собою молодую графиню Мартиньи, которая с таинственной улыбкой положила перед ней небольшой свёрток, посланный из Тюильри. Антуанета поспешно развернула его.

В красивом футляре лежало письмо, перевитое ниткой жемчуга. Прочитав первые строки, Антуанета с громким криком бросилась на шею своей кузины.

Это было письмо её брата. Он был свободен.

Глава V

— Уезжайте при первой возможности, — сказал Меттерних Эгберту несколько дней тому назад. — Мы должны пользоваться ветром, который гонит нас обратно на родину.

Едва вышел он из дома австрийского посольства, как подошёл к нему незнакомый человек и шепнул на ухо:

— Не ходите к Бурдону, он арестован часа два тому назад. Подробности узнаете из письма.

Известие это глубоко опечалило Эгберта. Теперь ему стало понятно странное поведение Беньямина в последние дни. Он избегал показываться с ним на публике и казался раздражительнее, чем когда-либо.

Вернувшись домой, Эгберт нашёл письмо без подписи, в котором объяснена была причина ареста: напали на след заговора, который будто бы был известен Бурдону. Ясный намёк на опал с орлом указывал, чей донос, по мнению писавшего, послужил поводом к аресту.

Давно накопившаяся ненависть Эгберта к Цамбелли перешла все границы. В порыве негодования он хотел отправиться к шевалье и потребовать от него удовлетворения. Он горько упрекал себя, что не воспользовался удобной минутой в гостинице «Kugel» в Вене и не остановил этого опасного человека. Неужели он и теперь останется спокойным зрителем, пока месть итальянца не постигнет его самого или графа Вольфсегга? Не лучше ли вступить с ним немедленно в борьбу не на жизнь, а на смерть?

Оставаясь почти безотлучно у постели больной Атенаис и выслушивая её бред и полупризнания, Эгберт узнал всю историю её отношений с графом Вольфсеггом и не сомневался, что она была также известна Цамбелли после происшествия в Пале-Рояле. Таким образом, спокойствие дорогого для него человека и счастье Магдалены были в руках итальянца.