Смерть консулу! Люцифер

Как разговоры, так и отдельные замечания и возгласы относились главным образом к предстоящему празднеству, к которому делались такие грандиозные приготовления. Несмотря на прямую выгоду для рабочих и купцов, толпа находила совершенно неуместной подобную расточительность. Парижане, встретив недоброжелательно брак Наполеона с австрийской принцессой, также недружелюбно относились и к празднику, который устраивался в честь этого брака.

— Какая духота! Девять часов вечера, а всё ещё невыносимо жарко! — сказал один, снимая шляпу и утирая себе лоб носовым платком.

— Ну, ещё не так будут задыхаться те, которым придётся плясать в этой зале.

— Говорят, сегодня утром камни и стены до того накалились от солнца, что рабочие должны были поливать их водой.

— Ты и поверил! Австрийцы нарочно выдумывают разные басни, чтобы похвастать своим праздником, так как они не могут похвалиться своими победами.

— Ни своей принцессой. Разве её можно сравнить с Жозефиной?

— Тем не менее я не взял бы Жозефину себе в жёны. Яблоко побывало уже во многих руках.

— Но оно всё-таки пришлось по вкусу маленькому капралу. Недурно жениться на возлюбленной Барра.

— И получить армию в виде свадебного подарка.

— Эта армия уже не существует! Жозефина в отставке. Что выйдет из всего этого?

— При этой жаре нечего ждать, кроме эпидемии!

— Франция уже несколько лет страдает изнурительной лихорадкой. Говорят, где-то на Дунае австрийцы порядком потрепали Бонапарта.

— Это нахальная ложь! Разве ты не читаешь бюллетени?

— Каков чудак! Тебя можно показывать за деньги на бульварах! Нашёлся-таки человек, который верит бюллетеням!

К группе разговаривающих подошло несколько человек.

— Смотрите, ещё телега! Она нагружена цветами и дёрном.

— Всё высохло и обратилось в сено, как будто они привезли эти цветы из пустыни.

— Вместо свечей посланник должен был бы провести воду из Сены для поливки своей постройки. Каковы пыль и духота!

— Недостаёт только фейерверка, а затем бури...

— Как давно не было дождя! Утром выпало несколько капель, но этим дело и кончилось.

— Я ничего не заметил.

— В это время я был в Тюильрийском саду.

— Значит, вы были на месте происшествия! Не можете ли вы сообщить нам что-нибудь об истории, которая случилась с нищей и придворной дамой?

— Разумеется. Дама прогуливалась со своим возлюбленным. На них набросилась нищая с явным намерением убить обоих. В её руках был длинный кинжал с отравленным лезвием. Сам Дероне допрашивал её. Вы знаете Дероне? Он ловок, как чёрт, в этих делах...

— Пустяки! — прервал работник в голубой блузе, сдвигая шапку со лба. — Всё это преувеличено. Я был тут и отнёс на собственных руках бедняжку в карету. Это ещё совсем молоденькая девочка и лёгкая как пёрышко. Затем я сел на козлы с кучером и отвёз её в госпиталь. Ни один полицейский не допрашивал её; мы сдали больную на руки доктору Бурдону.

— Кто это такой?

— Он не особенно красив, кривобокий и с большой головой. Но его знает всякий в предместьях. Видно, вы аристократ, что не слыхали о нём. Это славный парень!

— Рассказывайте дальше! — послышался голос из толпы. — Значит, Бурдон лечит её? Она, верно, выздоровеет, потому что у него есть средство против всех болезней.

— У вас, должно быть, много денег, что вы можете тратить время таким образом, — заметил ядовито первый рассказчик, обращаясь к работнику, который изобличил его во лжи.

— Деньги свалились на меня с неба. Я получил золотой от сострадательного иностранца, которому я помог отвезти нищую в госпиталь.

— Ну, это щедрая плата! Скажите пожалуйста, как выглядит у этот иностранец?

— Молодой, стройный, с белокурыми волосами. Я предполагаю, что он немец, так же как и нищая. Если не ошибаюсь, он назвал её Кристель.

— Удивительная история! Но я не понимаю, зачем эту девочку отвезли в госпиталь?

— Точно вы не знаете? Во Франции всегда будут те же порядки. При Людовике XV людей за всякое лишнее слово запирали в Бастилию; теперь их прячут в сумасшедший дом. Не велика разница между оковами и смирительной рубашкой!

— На этот раз им не удастся замять эту историю! — воскликнул работник. — Месье Бурдон долго разговаривал о чём-то с молодым иностранцем и так серьёзно посматривал на больную, что мне тогда же пришло в голову, что дело не шуточное.

— Однако они заставили всю улицу своими возами. Скоро нельзя будет шевельнуть ни рукой, ни ногой.

— Воображаю себе, какая здесь будет давка первого июля!

— Лишь бы они опять не подставили адской машины, как на улице St. Nicaise.

— Ну, приятель, вы забываете, что не следует говорить о таких щекотливых вещах.

— А случай был бы удобный. Ночь, толкотня — один выстрел... И всё кончено!..

— Вы своей болтовнёй подведёте всех нас!

— Это якобинец! Приверженец Робеспьера!

— Смотри, я тебе раскрою череп! Разве я похож на якобинца? Я простой парикмахер и только высказываю своё мнение. Тут может быть только один исход...

С этими словами парикмахер щёлкнул пальцами, подражая пистолетному выстрелу.

— Господа, это шпион! Поколотим его! Он хочет поймать нас в ловушку. Если он парикмахер, то сверните ему парик на сторону. Нужно проучивать этих людей!