Смерть консулу! Люцифер

— Вы, гражданин, были, очевидно, из тех, которые защищались. Вы не испытывали никаких неприятностей оттого, что стреляли в разбойников?

— Никаких. Они вежливо поклонились мне и посоветовали другой раз не затруднять себя перевозкой огнестрельного оружия, которое на больших дорогах иной раз бывает совершенно бесполезно. Затем они пришпорили лошадей и исчезли. А самое-то драгоценное было у меня спрятано в гетрах...

— Гражданин, — перебил его жандарм. — Будет благоразумнее не рассказывать о таких вещах. Если бы среди присутствующих нашёлся товарищ тех разбойников, это могло бы обойтись вам дорого ещё сегодня вечером.

— Нет, они не решатся остановить второй раз дилижанс на той же самой дороге. Вероятно, они перебрались теперь на другой конец Нормандии.

— Опаснее всего между Руаном и Парижем, — возразил человек в коричневом плаще. — Вы можете считать себя в безопасности только тогда, когда доберётесь до Версаля.

— Вы пугаете меня, — сказал человек в коричневом плаще, бледнея. — Я возьму для себя отдельную карету. Один путник меньше рискует навлечь на себя внимание грабителей, чем омнибус.

— Стало быть, вы везёте с собой крупную сумму? — спросил, посмеиваясь, человек в каррике.

— Нет, только... некоторые товары...

И он вдруг замолчал. Но человек в каррике, по-видимому, решился принудить его к дальнейшим разъяснениям.

— Дело, должно быть, идёт о драгоценных камнях... В таком случае послушайтесь меня — возьмите провожатых, иначе вы сильно рискуете.

— В этом нет надобности, — вдруг сказал Сан-Режан. — Я и мой спутник также едем в Руан в экипаже, и я могу подвезти вас, гражданин.

Человек поднял глаза на Сан-Режана и, успокоенный его приятной наружностью, отвечал с жаром:

— С благодарностью принимаю ваше предложение. Но, может быть, я стесню вас?

— Мы немножко потеснимся. И так как ваши сокровища занимают немного места...

— Вам я могу сказать...

— Ни слова! Позвольте мне остаться в неведении. Может быть, вы везёте контрабанду, и это нас поссорило бы с правительством.

— Правительству страшна не контрабанда, а заговоры шуанов и якобинцев, — сказал жандарм. — Они хотят свергнуть или убить генерала Бонапарта. Но это не удастся! Я видел его в Арколе, где мы все могли оставить свои шкуры в руках австрийцев...

— А вы, значит, служили в итальянской армии? — спросил Невилль, нарушая своё молчание.

— Да, гражданин. И, стоя рядом с генералом, я получил сильный удар штыком. После этого я попросился в жандармерию.

Обед кончился, и все вышли из-за стола. Человек в зелёном каррике, оставшись с жандармом наедине, указал ему на Невилля и Сан-Режана и прошептал:

— Потребуйте у них их бумаги...

— Надо ещё доказать, что вы имеете право давать мне приказания, — недовольно отвечал жандарм.

Незнакомец вынул из-под полы бумажник, достал оттуда бумагу и сунул её под нос жандарму. На листке стояло: «Министерство полиции», и выдан он был за подписью Фуше на имя некоего Браконно.

Жандарм взял под козырёк:

— Виноват... Не признал... Слушаюсь.

Между тем Сан-Режан во дворе распоряжался закладкой экипажа. Жандарм хлопнул его по плечу и сказал:

— Я полагаю, что приезжий, которому так не хочется ссориться с правительством, исполнил все формальности как следует...

— Вы хотите взглянуть на мой паспорт? Как же! Он к вашим услугам...

Он порылся в своём плаще, достал оттуда бумагу, сложенную вчетверо, и передал её бригадиру. Там стояло: «Виктор Леклер, торговец шёлковыми товарами, жительствующий в Париже, по улице Прувер, № 7». Бригадир взглянул на подпись: всё было как следует.

— Хотите также видеть паспорт моего спутника? — спросил Сан-Режан. — Я сейчас его позову.

— Нет надобности. У вас всё в порядке.

— Пока мы добрались до Фекона, у нас требовали паспорта по крайней мере раз десять...

— Это всё из-за этого проклятого Фротте. К счастью, дня два тому назад он удалился из этой местности и теперь, говорят, он в окрестностях Аргентана.

Жандарм пересёк двор и подошёл к незнакомцу в каррике, который стоял, заложив руки в карманы.

— Вы напрасно их подозреваете, — сказал он, — это купец. Его имя Виктор Леклер, и он возвращается в Париж.

— Ну, платье ещё не делает монаха.

И он громко свистнул. Из конюшни появился мальчик, ведя осёдланную лошадь. Незнакомец ловко вскочил на неё, бросил мальчику монету и, жестом попрощавшись с хозяином, поехал сначала шагом, а затем рысью.

Сан-Режан, рассчитавшись с хозяином, хотел было сесть в кабриолет, как вдруг тот, потянув его за полу, тихо шепнул ему на ухо:

— Заметили вы человека в зелёном каррике? Жандарм мне сказал, что это полицейский и что он подозревает вас. В Руане остановитесь в гостинице «Великий Олень». Хозяин признает мою лошадь и не потребует от вас никаких объяснений.

— Спасибо.

Сан-Режан вскочил в кабриолет, где уже сидели два его спутника, и экипаж тронулся в путь.

В Руане хозяин принял их с распростёртыми объятиями. Только тут Невилль узнал, что взятый ими с собой пассажир был торговец модными товарами из Парижа Франсуа Лербур.

Проведя спокойно ночь, спутники рано утром позавтракали и сели в экипаж, запряжённый сильной чёрной лошадью.