Смерть королей

— Элволд сказал, что его отец уже их побеспокоил, — заметил я, пытаясь убедить себя самого, — так что мы в безопасности.

— Он потревожил их, господин, и это означает, что он их пробудил. Теперь они жаждут отомщения.

Кости были сложены в неаккуратную груду, и дети, и взрослые вместе. Их челюсти ухмылялись нам. Один череп был пробит с левого бока, а на другом были остатки волос.

Ребенок лежал, свернувшись на коленях у одного из скелетов. Другое тело протягивало костистую руку в нашу сторону, кости пальцев распластались на каменном полу.

— Их дух здесь, — прошептал Лудда, — я чувствую их, господин.

Я снова ощутил холодную дрожь.

— Скачи обратно в Фаграндорду, — сказал я ему, — и приведи отца Коэнвульфа и лучшего охотничьего пса.

— Лучшего пса?

— Приведи Молнию. Я жду вас завтра.

Мы вылезли из прохода наружу, и рабы поставили обратно большой валун, отделявший мертвых от живых, и в ту ночь небо было похоже на сияющий занавес, бледно-голубой с ярко-белым, который с дрожью поднялся выше и скрыл звезды.

Я видел эти огни и раньше, обычно в разгар зимы и всегда на севере небосклона, но было явно не совпадением, что они мерцали в небесах именно в тот день, когда я позволил лучам факелов упасть на мертвецов, лежащих под землей.

Я арендовал у Элволда дом. Он был построен римлянами и большей частью разрушен, находился он недалеко от деревни под названием Туркандин, что лежала на расстоянии короткой поездки от склепа.

Дом душила в своих объятьях ежевика, а плющ извивался по его сломанным стенам, но две самые большие комнаты, откуда когда-то римляне правили окрестностями, использовались в качестве навеса для скота и были защищены грубыми балками с вонючей соломой. Мы вычистили эти комнаты, и я спал той ночью под этой соломенной крышей, а на следующее утро вернулся к склепу.

Над длинным курганом навис туман. Я ждал там с рабами, сидящими на корточках в нескольких шагах от меня. Лудда вернулся около полудня, и туман все еще не рассеялся. Он привел на поводке Молнию, мою собаку, отличного охотника на оленей, и с ним был отец Кутберт.

Я взял поводок Молнии из рук Лудды. Гончая заскулила, и я потрепал ее за ушами.

— Что тебе следует сейчас сделать, — сказал я Кутберту, — так это убедиться, что духи этой могилы нас не побеспокоят.

— Могу ли я спросить, что ты здесь делаешь?

— Что сказал тебе Лудда?

— Только что я тебе нужен, и что нужно взять собаку.

— Значит, это всё, что тебе нужно знать. И убедись, что ты прогнал этих духов.

Мы убрали большой камень, загораживающий вход, и Кутберт вошел в склеп и бормотал там молитвы, разбрызгивал воду и установил крест, сделанный из веток.

— Мы должны подождать до ночи, господин, — сказал он мне, — чтобы убедиться, что молитвы сработали, — он выглядил смущенным и взмахнул руками в жесте, который означал безнадежность.

У него были огромные руки, и казалось, что он не вполне понимает, куда их девать.

— Подчинятся ли мне духи? — спросил он. — Я не знаю! Они спят днем и должны проснуться и обнаружить, что они в цепях и беспомощны, но, возможно, они сильнее, чем мы думаем? Узнаем сегодня ночью.

— Почему ночью? Почему не сейчас?

— Они спят днем, господин, потом пробуждаются по ночам и кричат, как души, попавшие в бурю. Что если они разорвут цепи? — он содрогнулся. — Но я останусь на ночь и призову ангелов.

— Ангелов?

Он серьезно кивнул.

— Да, господин, ангелов, — он заметил озадаченное выражение на моем лице и улыбнулся. — О, не считай ангелов прекрасными девушками, господин. Простой народ думает, что ангелы — это прелестные яркие штучки с чудесными, — он помедлил, помахав своими большими руками на уровне груди, — оленятами, — наконец произнес он, — но по правде говоря, они воины Господа. Свирепые и грозные создания!

Он замахал руками, изображая крылья, а затем замер, когда заметил, что я уставился на него. Я смотрел на него так долго, что он занервничал.

— Господин? — спросил он с дрожью в голосе.

— Ты умен, Кутберт, — сказал я.

Он выглядел довольным и робким.

— Да, я такой, господин.

— Святой Кутберт Умный, — сказал я восхищенно. — Глупец, — продолжал я, но до чего умный глупец!

— Спасибо, господин, ты так добр.

Той ночью мы с Кутбертом остались у входа в склеп и смотрели на сияющие звезды. Молния положила голову мне на колени, и я поглаживал ее. Это был отличный пес, быстрый, свирепый как воин и бесстрашный.

Серп луны поднялся над холмами. Ночь была наполнена звуками, шуршанием неведомых существ в ближайшем лесу, призывным уханием охотящейся совы, и криком лисы где-то вдалеке.

Когда луна достигла зенита, отец Кутберт повернулся к склепу, встал на колени и начал молча молиться, его губы двигались, а руки сжимали сломанный крест. Если ангелы и пришли, я их не увидел, но, может быть, они там побывали, яркокрылые и прекрасные воины христианского бога.

Я оставил Кутберта молиться и повел Молнию на вершину кургана, где встал на колени и обнял собаку. Я сказал ей, как она хороша, как верна и как храбра.