Смерть короля Тсонгора

Он погонял своего мула, сам не зная, куда двигаться. Он никак не мог избавиться от видения: лицо старухи. Он убил. Ни за что. Только за смех. Из чувства гнева. Он убил. Смех старухи. Ее голос. Все это глухо звучало в нем. Затопляло, словно волной. Он убил. Оказывается, в нем это жило. Ярость, достаточная для того, чтобы убить. Кровавое убийство. Он был Тсонгором. И он тоже способен на все это.

Несколько дней он отдавался на волю своего мула, сам не в силах выбрать, куда направиться, блуждая по случайным тропам. Он ни с кем не разговаривал. Его охватила безмерная усталость. Ярость. Он испытал ее. Это была дикая ярость Тсонгоров. То самое, что вошло в кровь его братьев. Да. И он тоже со страстным наслаждением поддался гневу. Он убил оракула. Теперь он знал, что и он не лучше своих братьев. Он тоже мог бы убивать ради Массабы. И только приказ отца удержал его вдали от бойни и от лихорадки сражений.

Он блуждал по дорогам, он не ел, не останавливался, измученный усталостью и ужасом. Он блуждал по дорогам с поникшей головой, инстинктивно избегая всего, что напоминало о жизни. Он хотел быть один. Чтобы никто не видел его. Ему казалось, что его преступление читается на его руках. Иногда он плакал и бормотал: «Я — Тсонгор. Я — Тсонгор, сторонитесь меня».

~~~

Самилия покинула Массабу. Словно беглая пленница. Одна. В первые дни она думала, что Санго Керим и Коуаме тотчас же бросятся за ней в погоню, ей придется кричать, чтобы они ее отпустили, отбиваться, и она приготовилась к этому. Она была настроена решительно. Она не хотела больше ни в чем уступать. Но шло время, а ни Санго Керим, ни Коуаме не появлялись. Было ясно, никто не бросился ей вслед. Она была права. Она уже ничто. А ведь именно из-за нее они начали эту войну. Но после первой смерти, после первой мести за эту смерть она уже перестала быть ставкой в этой битве. Кровь вызывала кровь, и те, кто сражался, в конце концов забыли о ней. И теперь никто не преследовал ее, разве только ветер с холмов.

С тех пор ее жизнь превратилась в долгие скитания кочевницы. Она переходила из одной деревни в другую, живя только милостыней, которую ей подавали. На дорогах королевства селяне переставали копать своими заступами землю, чтобы взглянуть на эту необычную всадницу. Они разглядывали странную женщину в траурном одеянии, с поникшей головой. Она проезжала через страны. Никогда ни с кем не разговаривала. Никогда не просила у жизни ничего, кроме силы продолжать свой путь. Она старела на дорогах. Все время двигалась прямо вперед. Наконец она достигла границ королевства Тсонгора. И, даже не догадываясь об этом, даже не бросив взгляда на страну, которую покидала, она пересекла эту последнюю границу и углубилась в неисследованные земли. Идя еще дальше, чем прошел в свои молодые годы король Тсонгор. Оставляя за собой земли своего королевства и свое прошлое. Она и правда стала никем. У нее не было ни имени, ни прошлого. Для тех, кто встречался ей на пути, она была всего лишь какой-то странной женщиной, с которой почти не осмеливались заговорить и на которую смотрели со странным чувством, будто в ней таилась такая сила, что лучше ее сторониться. Ее просили не останавливаться. И Самилия не останавливалась. Она упорно следовала по дорогам и тропам. Оставаясь для всех всего лишь силуэтом, который исчезал вдалеке.

~~~

Коуаме и Санго Керим превратились в две иссохшие, изможденные тени. С отъездом Самилии они оба немного помутились в уме. Ни о чем не думали. Ничего не желали. Им хотелось только убивать и орошать землю кровью. Долгие годы войны закончились для них вот таким образом. Они пережили столько убийств, столько надежд, и теперь им оставалось лишь вспоминать и оплакивать былые сражения. Казалось, даже собаки смеялись при виде их. Безумие, которое до тех пор охватывало их лишь иногда, теперь обоих поглотило полностью.

От Массабы не осталось почти ничего. В пределах крепостных стен город был в руинах. Дома разрушены. Их разбирали по камешку, чтобы заделать пробоины в крепостных стенах. Все вокруг стало бесформенным. После бесчисленных атак в городе остались только стены, защищающие руины. Пыль покрывала мостовые. Фруктовые деревья стояли сожженные, с обломанными ветками. Самилия уехала. И теперь уже война была проиграна обеими сторонами.

И тогда Коуаме и Санго Керим в последний раз свели свои армии в долине и в последний раз вступили в переговоры.