Смерть короля Тсонгора

Битва длилась весь день. Когда наконец армии разошлись, Санго Керим и Коуаме словно одичали от усталости и были покрыты кровью. Никто в эту ночь не уснул. Ни в городе, ни в палатках номадов. Ужасные вопли беспрерывно звучали в темноте. Это кричал изувеченный Бандиагара. Там, посреди долины, он все еще цеплялся за жизнь. Аркалас склонился над ним. Он вытащил его из всеобщей свалки, чтобы потом завершить пытку, и теперь, когда долина опустела, вернулся, как собака за остатками своей добычи. Их не видели, но все слышали душераздирающие вопли Бандиагары и плотоядный смех его палача. Аркалас продолжал его кромсать, выдирая из него клок за клоком. Тело Бандиагары превратилось в сплошную изжеванную рану, оно было залито слезами. Тысячу раз несчастный умолял убить его, и тысячу раз Аркалас с громким хохотом вонзал в него свои зубы.

На рассвете Бандиагара наконец умер. От него осталась куча кровоточащего мяса, в которой нельзя было различить человека, ее Аркалас оставил на съедение насекомым. А зубы его после того дня навсегда остались красными. В память о его кровавой мести.

~~~

Сооружение гробницы черепах оказалось самым долгим и самым трудным из всех. В воздухе все эти бесконечные дни стояло зловоние. Рабочие трудились без воодушевления. Они сооружали что-то уродливое, и это угнетало их.

Когда гробница была закончена, Суба ушел оттуда и снова побрел по дорогам королевства. Теперь он уже не знал, куда идти. Гробница черепах заставила его по-иному взглянуть на все. Он понял: создать портрет отца невозможно. По сути дела, что знал он о человеке, который звался Тсонгором? Чем больше он ездил по королевству, тем больше чувствовал себя неспособным ответить на этот вопрос. Он видел огромные города, окруженные мощными крепостными стенами. Мощенные камнем дороги, которые связывали их друг с другом. Он видел мосты, акведуки и знал, что все это создал Тсонгор. Но чем больше постигал он, насколько велико королевство, тем больше осознавал дикую силу и беспощадность, которые потребовались для того, чтобы обрести такую мощь. Ему рассказывали о легендарных завоеваниях Тсонгора-героя. А теперь он видел, что жизнь его отца состояла из ярости и пота. Покорять целые регионы. Осаждать прекрасные города, пока его жители не задохнутся и не умрут. Убивать непокорных. Обезглавливать прежних правителей. Суба проезжал по королевству и начинал понимать, что он ничего не знал о молодости Тсонгора. О том, что он сделал. О том, что он навязал другим, и о том, что претерпел сам. Он пытался представить себе человека, который за все эти годы побед довел свою армию до крайнего изнеможения. Вот такого Тсонгора знал лишь один Катаболонга.

Нужно было найти место, которое сказало бы обо всем разом. Место, которое говорило бы о короле, о завоевателе, об отце и об убийце. Место, которое говорило бы о самых сокровенных тайнах Тсонгора, о его страхах, его желаниях и его преступлениях. Но такого места в королевстве наверняка не было.

Суба чувствовал, что он уже очень устал от возложенной на него миссии. Ему впервые подумалось, что всю свою жизнь он проведет в поисках места для последней гробницы и умрет, так и не найдя его.

И вот однажды он в своих блужданиях набрел на холмы с двумя солнцами. На закате земля там, казалось, сияла светом. Солнце садилось медленно, и холмы освещались отблесками от листьев миндальных деревьев. Несколько деревушек словно плавали в этом свете. Суба остановился, чтобы насладиться чудесным видом. Он стоял на вершине одного из холмов. Еще не спала жара, но это скорее было уже приятное послеполуденное тепло. Перед ним, всего в нескольких метрах, одиноко высился огромный кипарис. Суба застыл перед ним. Он хотел запечатлеть эту минуту в своей памяти. «Вот здесь, — подумал он. — Здесь. У подножия кипариса. И все. И не нужно ничего другого. Последнее пристанище человека. Освещенное солнцем. Здесь. Да. Вот так, как есть, ничего не трогать». Он не двигался. Ему казалось, что он у себя дома. Все было как бы знакомо ему. Он долго размышлял над этим, и постепенно у него возникла мысль, которая взволновала его. Нет. Это место не для Тсонгора. Это смирение, эта безликость не для него. Нет, не Тсонгор должен быть похоронен там, а он, Суба, его странствующий сын. Да. Теперь он был уверен в этом. Вот здесь он должен быть погребен в день своей смерти. Все говорило ему об этом.

И тогда он слез со своего мула и подошел к кипарису. Опустился на колени и поцеловал землю. Потом взял горсть земли и положил в один из своих амулетов, которые носил на шее. Он хотел всегда чувствовать запах земли двух солнц, которая, когда придет его срок, окажет ему последнее гостеприимство. Он поднялся с колен и прошептал холмам и свету:

— Вот здесь я хочу быть похоронен. Я не знаю, когда умру, но сегодня я нашел место моей смерти. Вот здесь. Я его не забуду. Сюда приду я в свой последний день.