Смерть леди Далгат. Исчезновение дочери Уинтера

Ройс оценил легкость, с какой горгулья последовала за ним, и силу чудовища. Гибель Меркатор была свежа в его памяти, и он не хотел оказаться поблизости от этих когтей. Вспомнив прошлую ночь, он выдернул несколько черепиц и швырнул вниз, надеясь, что голем упадет. Меткость у Ройса была лучше, чем у Виллара, и он трижды попал в чудовище: один раз в голову и дважды в туловище. Черепица разбилась. Горгулья ничего не заметила.

Как мне снова заставить ее упасть? Ройс отбросил этот вопрос, сообразив, что он не имеет значения – пока. Следовало подняться выше. Ройс побежал. Промчавшись вдоль конька, он перепрыгнул улицу между галереей и Гром-галимусом и приземлился на голову каменному льву. Снизу донесся возбужденный рев толпы. Карабкаясь по контрфорсу собора, Ройс осознал всю тщетность своих усилий. Даже если он убежит от голема, доберется до герцога, каким-то образом убедит того, что его супруга жива, и уговорит выполнить требования Меркатор, Адриан все равно может погибнуть. Вопрос смерти Нима остался нерешенным. И если удача Адриана позволит тому выскользнуть из этой петли, его может прикончить сам Ройс.

Они поднялись на высоту шести этажей.

Достаточно? Нет, надо выше.

Ройс добрался до контрфорсной арки, и высота перестала быть проблемой. Он взбежал по арке и поднялся еще на несколько этажей, будто по лестнице. Мир внизу уменьшился. Оказавшись на высоком балконе под свесом крыши собора, Ройс понял, что это смертельная ловушка. Слишком узкий, чтобы провернуть очередной фокус с копьем, даже если бы оно у него было. Здесь, наверху, у голема возникнет преимущество. Ройсу не нравилась идея сражаться с тварью на крутой крыше. Это было одинаково опасно для обоих противников и уравнивало их шансы: каждый мог свалиться. Ройс никогда не любил честные схватки, но лучше честность, чем неминуемая смерть. Они находились в двухстах пятидесяти футах над землей, и Ройс полагал, что его шансы пережить падение, при условии, что он рухнет в воду, составляли один к ста.

У Виллара получилось. Наверное, Адриан тоже справился бы, но у меня нет его удачи.

Ройс счел это последним выходом.

Он схватился за свес крыши, кинув хмурый взгляд на морды горгулий, которые таращились на него. Все они ухмылялись. Ненавижу этих тварей. Ройс тяжело дышал, одежда прилипла к коже. Подтягиваясь, он понял, что мышцы слабеют. Камень не устает, предположил он. На крыше ветер поприветствовал его знакомым ледяным порывом. Ройс вздохнул, вспомнив, что весна, хотя и близкая, еще не наступила. Ветер заставил его вздрогнуть от холода, швырнул через плечо остатки плаща.

Голем карабкался по контрфорсу, раскинув крылья, словно балансировочный шест акробата. Снизу скорчившиеся горгульи на стенах зданий казались маленькими. Вблизи высота чудовища достигала восьми футов.

Ничем хорошим это не закончится.

Ройс по извилистому маршруту вскарабкался между ребрами к похожему на забор коньку крыши, где собирался принять последний бой. Выбирать ему не приходилось. Он мог попытаться влезть на колокольню, как Виллар, однако никаких преимуществ это не давало. Мог спуститься с противоположной стороны собора, понадеявшись, что голем последует за ним и свалится, как Виллар. Уставший Ройс понимал, что если кто и свалится, то скорее всего он сам. Каждый шаг приближал его к изнеможению, в то время как горгулья не выказывала признаков слабости.

Тварь лишилась руки! Если бы я упал с четвертого этажа и потерял руку, то сдался бы. А она даже не затормозила!

Следовало действовать, пока оставались силы. Однорукому голему требовались обе ноги, чтобы удержаться на крыше, и он не сможет разорвать Ройса на части, как Меркатор. Монстру придется резать, кусать или давить. Но сражаться с големом без копья, без оружия равносильно самоубийству, если только…

Ройс достал из складок плаща Альверстоун. В лунном свете клинок излучал приятное загадочное мерцание. У Ройса было мало вещей, и кинжал он ценил больше всего. По двум причинам. Во-первых, это был подарок человека, который проявил к Ройсу доброту и спас ему жизнь. Единственный, кто так поступил, – до тех пор, пока Адриан не свалял дурака на Коронной башне. Во-вторых, клинок был необычным. Ройс понятия не имел, как его сделали. Оружие было втайне выковано в адской бездне тюрьмы и солевой шахты Манзант. Единственная хорошая вещь. Нет, не единственная. Настоящим подарком был не кинжал; оружие являлось лишь символом, олицетворявшим нечто большее. В соляную шахту вошел беззаботный вороватый убийца – но выполз оттуда совершенно другой человек. Поджидая голема на крыше Гром-галимуса, Ройс держал в руке не кинжал, а то, чем это оружие всегда и было: надежду.