Смерть, любовь и мужчины Елены Майоровой

Режиссер Долгачев вспоминает о работе с Еленой Майоровой: «Однажды, репетируя какую-то сцену, она вдруг закричала истошно, стала кататься по полу. Мне это показалось ужасно не эстетичным и вообще лишним. В перерыве я зашел к ней в гримерку, сделал замечание. А она схватилась за голову: «Зачем вы это сказали? Вы мне роль ломаете! Я должна все попробовать, чтобы прорваться, чтобы понять, как должно быть!…»

Неэстетично — это не аргумент для Елены Майоровой. Для нее был один аргумент — естественность. Тяжело об этом писать, но на одном форуме обсуждалась тема суицида. За и против. Все шло на обычном обывательско-эмоциональном уровне. И вдруг внедрился профессионал. Он дал подробную справку о том, как выглядят после смерти самосожженцы. Патологоанатомы называют их «борцами» — так уродует пламя человеческие конечности. Опущу жуткие детали. Представляете, — делает вывод автор, — как трудно это сопоставить: страшное зрелище трупа «борца» и красавицу-актрису Елену Майорову. Тот же автор не советовал стреляться, вешаться, выбрасываться из окна, натуралистически описывая результат.

Я оставляю это без комментариев. Потому что был случай, когда человеку нужно было прорваться, когда человек, возможно, решил, как должно быть…

Irina_gracheva

«…было…»

.. Было пять минут до Рая.
Был счастливый человек.
Август тихо догорает.
Ты осталась в нем навек.

Было все предельно просто.

Оторваться и уплыть.
Ты осталась — синий остров
Средь оранжевой толпы.

Вот и все. Ну — стало легче?

Ад не вылечат врачи.
Хриплый голос что-то шепчет,
И смеется… и кричит…

Жизнь бросает кость, не глядя,

Все равны, в конце концов.
Тонет в светло-русых прядях
Загорелое лицо.

Эхом из глухого плена —

Как там у тебя дела,
Лена, Лена, Лена, ЛЕНА?…
… А в ответ — колокола.

ГЛАВА 28

Она болезненно реагировала на критику. Ей нужны были поддержка, похвала, любовь, «ласка», как она сама говорила. Но самые главные слова восхищения были произнесены, когда ее не стало. А при жизни ее недолюбленностью, недохваленностью пользовались не те люди. И однажды она на это, что называется «повелась». Елена Ямпольская приводит разговор с режиссером Пьянковой, которая с удовольствием откровенничала, допивая на кухне журналистки бутылку виски.

«У нее была масса комплексов, по природе своей просто провинциальных. «Как это я, заслуженная артистка, буду голая на экране? Да и фигура у меня плохая…» Я ей говорю: Ленка, посмотри на свое лицо, у тебя лицо заменит все остальное, смотри в камеру — больше ничего не нужно. Кстати, с фигурой, на мой взгляд, у нее все было идеально. Она была секс-бомба, Шарон Стоун российского разлива, голливудская звезда. Сейчас даже типажа такого нет… Мне нужна была женщина, похожая на меня, — не такая, какой меня видят, а такая, какой я сама себя представляю. Мне нужна была Ленка Майорова из «Парада планет», где она сидит, смотрит на мужика, и у нее глаза разъезжаются… Месяца два она куражилась, потом согласилась. Сценарий ей очень понравился. Она его прочла, мы встретились в Доме кино, напились, выяснили, что мы одногодки, и она все повторяла: «Мы с тобой могли за одной партой сидеть, у нас одинаковые чувства, никто обо мне так не говорил… На деньги мне наплевать, муж заработает, я хочу сделать что-нибудь для души…». Дальше «трезвенница» Пьянкова нетрезво рассказывает, как оберегала Майорову от выпивки. Она у них там была «в реквизите».

У Пьянковой этой провинциальных комплексов нет, к сожалению. Она в своем фильме спокойно сидит голая, причем такая, какой ее видят, а не как она себя представляет. Известно немало таких «провинциалок» с комплексами, как Елена Майорова. К примеру, Джулия Робертс никогда не снимается обнаженной. «Я работаю в художественном кино, а не в документальном», — говорит она.

В октябре 1997 года Сергей Шерстюк напишет: «Леночка, знаешь, за что я не люблю тех, кто лежал в сумасшедшем доме? За то, что они оттуда вышли. Минут десять назад я узнал, что «N» (Пьянкова. — Н.Р.) лежала в нем дважды. И она посмела тебя снимать. Тебя, которая убила бы всех в дурке, чтобы убили тебя. Эти из дурки вышли, чтобы убивать тебя, вышли, чтобы святую сделать сумасшедшей. Рожи этих дьяволов что ни день вселяются в нас, но ты — жалостливая к ним вопреки мне и назло — их не просто щадила, ты любила в них своих убийц. Их нельзя держать ни в доме, ни в кино. Мы с ними никогда больше не встретимся. Блаженные и советские сумасшедшие не имеют друг к другу никакого отношения. Нас с тобой — просто-напросто — убили».