Смерть лорда Эджвера

– Именно так. Если не считать – я это признаю, – что я чуть-чуть горжусь своими усами. Нигде в Лондоне я не видел таких, что могли бы сравниться с ними.

– Вы в полной безопасности, – заверил его я. – И не увидите. Так вы не будете рисковать и высказывать свое мнение о Карлотте Адамс?

– Elle est artiste![4] – просто сказал Пуаро. – Это говорит почти обо всем, не так ли?

– Как бы то ни было, вы не считаете, что ей на ее жизненном пути угрожают опасности?

– Нам всем они угрожают, друг мой, – мрачно проговорил мой друг. – Несчастья так и ждут, чтобы наброситься на нас… Но что до вашего вопроса, мисс Адамс, думаю, преуспеет. Она дальновидна, и не только. Вы наверняка заметили, что она еврейка?

Я не заметил. Но когда он заговорил об этом, я увидел слабые следы семитского происхождения. Пуаро кивнул.

– Это способствует успеху – так-то. Хотя все же присутствует один путь к опасности – ведь мы об опасности говорим…

– В каком смысле?

– Любовь к деньгам. Это может побудить ее свернуть с благоразумного и осмотрительного пути.

– Такое может случиться с любым из нас, – сказал я.

– Это верно, но вы или я увидели бы подстерегающую нас опасность. Мы могли бы взвесить все «за» и «против». Однако если тебя заботят только деньги, ты и видишь только деньги, а все остальное остается в тени.

Я посмеялся над его серьезностью.

– Эсмеральда, цыганская королева, в отличной форме, – поддразнил его я.

– Интересна психология характера, – сказал Пуаро, ничуть не задетый. – Нельзя интересоваться преступлениями и не интересоваться психологией. Специалиста увлекает не сам акт убийства, а то, что стоит за ним. Вы следите за моей мыслью, Гастингс?

Я сказал, что внимательно слежу за его мыслью.

– Я заметил, что, когда мы вместе работаем над делом, вы, Гастингс, всегда подталкиваете меня к физическим действиям. Вы настаиваете, чтобы я обмерял следы обуви, исследовал сигаретный пепел, ползал на брюхе, выискивая улики… Вы так и не поняли, что, развалившись в кресле и закрыв глаза, можно подойти к решению любой проблемы. В таком положении человек видит мысленным взглядом.

– Я не вижу, – сказал я. – Когда я с закрытыми глазами лежу в кресле, со мной происходит одно-единственное!

– Я это заметил. Это странно. В такие моменты мозг должен работать лихорадочно, а не погружаться в вялую негу. Мысленная активность – ведь это так интересно! Это возбуждает! Заставлять работать маленькие серые клеточки – это же ментальное наслаждение. Они, и только они, способны провести нас через туман к истине…

Боюсь, у меня выработалась привычка отвлекаться каждый раз, когда Пуаро заговаривает о серых клеточках. Я слишком часто слышал его сентенции на эту тему.

Вот и сейчас мое внимание переключилось на тех четверых, что сидели за соседним столом. Когда монолог моего друга закончился, я со смешком заметил:

– Да вы произвели впечатление, Пуаро. Прекрасная леди Эджвер не сводит с вас глаз.

– Без сомнения, ей сообщили, кто я такой, – сказал Пуаро, стараясь выглядеть скромно и приниженно.

– Думаю, дело в знаменитых усах, – сказал я. – Она потрясена их красотой.

Пуаро исподтишка погладил их.

– Это правда, они уникальны, – признался он. – Эх, друг мой, та, как вы говорите, «щеточка», что вы носите, – это ужас… зверство… злонамеренное издевательство над даром природы. Прекратите это, друг мой, умоляю вас.

– Бог мой, – произнес я, не обратив внимания на призыв Пуаро. – Дама встает. Полагаю, она собирается сюда, чтобы поговорить с нами. Брайан Мартин возражает, но она отказывается его слушать.

И точно, Джейн Уилкинсон порывисто встала со стула и направилась к нашему столику. Пуаро поднялся и поклонился, я тоже встал.

– Месье Эркюль Пуаро, не так ли? – спросила она тихим голосом с хрипотцой.

– К вашим услугам.

– Месье Пуаро, я хочу поговорить с вами. Я должна поговорить с вами.

– Конечно, мадам. Соблаговолите присесть?

– Нет-нет, не здесь. Я хочу говорить с вами наедине. Мы с вами поднимемся наверх, в мой номер.

Успевший подойти к нам Брайан Мартин отреагировал на ее слова пренебрежительным смешком:

– Джейн, неужели нельзя подождать? Мы только сели ужинать. И месье Пуаро тоже.

Но заставить Джейн Уилкинсон свернуть с пути к цели было не так-то просто.

– И что, Брайан? Какое это имеет значение? Мы сделаем так, чтобы ужин принесли нам в номер. Договорись с ним, ладно? Кстати, Брайан…

Тот пошел прочь, и Джейн, поспешив за ним, стала его в чем-то убеждать. Однако он не сдавался, как я понимаю; лишь качал головой и хмурился. Тогда Джейн заговорила с еще большей горячностью, и в конечном итоге Мартин пожал плечами, капитулируя.

Споря с ним, Джейн раз или два бросала взгляд на столик, за которым сидела Карлотта Адамс, и мне стало интересно, не связано ли то, о чем она собирается говорить, с этой американкой.

Добившись своего, Джейн вернулась, вся сияя.

– Мы немедленно понимаемся наверх, – сказала она, одарив своей восхитительной улыбкой и меня.

Кажется, ей не приходила в голову мысль, что мы можем не согласиться с ее планом. Она сдернула нас с места, не испытывая даже намека на угрызения совести.