Смерть мертвым душам!

— Видите, все просто, — приговаривала Кира, довольно потирая руки, — теперь вы найдете кучу друзей и сможете общаться. Тут много библиотекарей и читателей, а умным людям всегда есть о чем поговорить, правда?

Елена Степановна не ответила, она была целиком поглощена интереснейшей дискуссией о творчестве Марины Цветаевой.

Кира отошла от нее на цыпочках. «Вот и хорошо, — подумала она. — Теперь она поймет, что книга и не думает умирать, пообщается с нормальными людьми, и легче будет уговорить ее перестроить эту библиотеку».

Ей мерещились новые современные стеллажи, зона для малышей, отдельный компьютерный класс для подростков, дискуссионный клуб и многое-многое другое.

Кира хозяйским взглядом оглядела свои владения. Книги стояли ровно, от них не исходило угрозы, но и теплоты, как раньше, тоже не чувствовалось. Сейчас на полках стояла безразличная масса, блестя яркими, новыми корешками. Одна книжка чуть-чуть торчала из ровного ряда, Кира достала ее, подивилась безвкусным цветочкам и сердечкам на обложке и поставила на место.

В библиотеке было тихо. В читальном зале покряхтывали пенсионеры, пару раз заходили женщины средних лет поменять книги. Даже Ник сегодня не появился. На его месте, на лесенке в проходе, валялись зачитанный Перельман и еще несколько книжек в мягком переплете.

— «Как стать богатым за неделю», — прочитала Кира и взяла следующую книгу. — «1001 способ разбогатеть», «Счастье в деньгах!»[15]. Интересно, где он эту муру нашел? — удивлялась она. — Неужели у нас в библиотеке такое есть? Надо все-таки основательно вычистить фонды.

Она двинулась обратно. Уже знакомая книжка с сердечками снова слегка выпирала наружу. Кира нажала на корешок, но книга как будто сопротивлялась. «Переставить ее, что ли? — подумала девушка. — Правда, алфавитный порядок нарушится… Но какая разница?»

От размышлений ее отвлекли — на входе звякнул колокольчик. Очередная посетительница принесла пачку прочитанных романчиков.

Елена Степановна, продолжая коситься на экран, отметила сданные книги и отложила их в сторону. Кира усмехнулась (эк бабушку-то захватило) и отправилась расставлять книги по местам.

— «Внезапная любовь», «Страсть во ржи», «Любовь приходит однажды»[16], — прочитала она названия возвращенных шедевров. — И как вам, интересно?

Посетительница покраснела и принялась набирать следующие книги.

— У меня муж пьет, — тихо сказала она.

— Понятно, — посочувствовала Кира.

Спрашивать, при чем тут эти книги и как они помогают справиться с пьянством мужа, было невежливо, поэтому Кира выдала читательнице новую порцию романов и отправилась скучать дальше.

Междуглавие 15 Пушкин в беде

Книжечку с ярко-розовыми розочками на обложке лихорадило. Ее колотило так, что казалось: еще чуть-чуть увеличится амплитуда — и книга рассыплется на листики.

Наместник распекал ее уже без малого час.

— Тебе оказано доверие! На тебя было возложено… А ты завалила! Не справилась!

Сердечки на обложке любовного романа заалели, книжка нервно перебирала страницами.

— Я старалась, — лепетала она. — Она же взяла меня в руки… Я еще раз попробую.

— Надо предупредить Киру! — взвился Ильф-и-Петров, но серийные оттеснили его так глубоко к стене, что выбраться оттуда он не смог бы при всем своем желании.

— Не бойся, — шепнул Маленький принц, — она умная, она не поддастся.

— Дорогие классики, вам не кажется, что пора вмешаться? — раздался молодой и задорный голос с верхней полки.

— Ты, Саша, все такой же, — пробасил другой. — Все тебе революции делать. Все у тебя душа горит. Сами разберутся.

Наместник притих.

— Измельчали люди, не те уже нынче, не те… — вздохнул тот же бас. — И книги измельчали. В наше время, помню, как заведут разговор, так это ж разговор. Там же проблемы были. Обсуждения! А сейчас…

— Да? — звонко воскликнул тот, кого назвали Саша. — А как Белинского с полки сбрасывали, забыли? А как мы с Лермонтовым… ну ладно, об этом не будем. А как…

— Хватит, Пушкин! — отрезал бас. — Ты наше солнце. Вот и свети. Молча.

— Да сколько можно молчать! — возмутился Пушкин. — Послушайте, дорогие книжки, таких Наместников мы пережили десятки. Сотни. Про него уже через десять лет никто не вспомнит, а уж читать точно никогда не будут. И хватит мне рот затыкать! А еще Добролюбов!

— Саша! — возмутился Добролюбов. — Не вмешивайся!

— Но почему не вмешиваться? Почему? Опять молча наблюдать, как хорошие книжки забивают в запасники, а полки заполняются всяким хламом?

— Это он про нас, что ли? — задохнулись от возмущения «попугайчики».

— Ты! — зашипели вокруг. — Лицо африканской национальности! По страничкам разберем!

— Думаете, вы победите? Не надейтесь! Нас тут много, хороших, добрых, правда же, правда?

Том Пушкина легко выскользнул из плотных объятий своих соседей. Он упал на пол и воздевал страницы к полкам, призывая своих собратьев вмешаться.

— Если мы все сейчас дружно дадим отпор, то…

— Александр Сергеевич, — рявкнул пришедший в себя Наместник, — вы не в себе! Если вы будете продолжать так себя вести, нам придется сделать так, чтобы вас больше не издавали!