Смерть на фуршете

Что и говорить, руководители Академии фуршетов, несмотря на то что они меланхолически отправились мыть руки и не появлялись невесть сколько, каким-то образом ухитрились занять один из столиков и уставить его, кажется, всеми деликатесами, которые были предложены организаторами мероприятия.

— Ты бы поела сначала, — лениво проговорил Трешнев, отхлебнув виски.

— Не хлебом единым… — отшутилась Ксения и, затолкав в рот канапе, пошла к роялю, стоявшему у одной из стен фойе.

На опущенной клавишной крышке лежала довольно толстая книга Горчаковского, а сам писатель-лауреат сидел за инструментом с золотистой ручкой в пальцах. Изготовился для дачи автографа.

В сопровождении шеф-повара и официанта появился сухопарый мужчина с потрепанным дипломатом в руках. Подошел к Горчаковскому, и они обменялись рукопожатиями.

Вдруг откуда-то сбоку выскочил молодец с микрофоном и сунул его под нос награждаемому:

— Будьте добры, представьтесь, пожалуйста!

Мужчина то ли хмыкнул, то ли хрюкнул в микрофон и срывающимся голосом проговорил:

— Гатаулин Артур Спиридонович… — Помедлил. — Из города Нижний Тагил. Инженер теплоустановок. — Горчаковский медленно продолжал писать, так что самопредставление продолжилось: — В Москве проездом, из командировки. Пересадка. — Покосился на все еще трудящегося над словом Горчаковского. — Дело в том, что я тоже пишу стихи и вот зашел…

Горчаковский захлопнул книгу, встал и протянул ее Гатаулину. Под крик «Шампанское победителю!» официант на подносе вынес два бокала.

Ухнув, Гатаулин выпил до дна, а Горчаковский только пригубил…

Ксения поплелась назад, к Трешневу. Чувствовалось, что запал взвинченной торжественности начал угасать. Все сосредоточилось на жратве и питье.

Президент всегда появляется вовремя

— Ну что, получила впечатления? — с отцовской ласковостью спросил Трешнев. В его руках был стакан, вновь наполненный виски почти до краев.

— Слушай, — удивленно спросила Ксения, — у вас, кажется, лежала здесь эта самая… стерлядь по-горчаковски… Неужели съели?

— А ты что, тоже хотела поиграть в эту угадайку?! Ну, пожалуйста, сейчас принесу. Не ожидал, что заинтересуешься — отдал рыбок действительным членам нашего семейного стола.

— А вы что же с Владимиром, даже попробовать не захотели?!

— У Воли сегодня изжога, он, увы, почти на диете. Я при всей своей страстной любви к любой рыбе почему-то не переношу фаршированную. А президента нашего все нет, телефон его не отвечает.

— А эти… члены семейного стола… им-то что, подходит?..

— Конечно, подходит! Люди семейные, непривередливые. Да я тебя с ними познакомлю.

— А почему семейного стола?

— А как еще? В стандартной академии — отделения, а в нашей, фуршетной, разумеется, должны быть столы. Молодежный стол. Стол пенсионеров… Есть православный стол, его возглавляет Леша Бутырко…

— А он чем отличен?

— Он пресс-секретарь митрополита…

— Да не Леша, а православный стол!

— Понятно чем: постами. Во время постов его члены вкушают только постную часть фуршета. Правда, алкоголь они, в большинстве своем, себе позволяют. Очень просто: объявляют себя путешествующими, а путешествующим прерывать пост можно. Находят компромисс.

— Это им профессор Полоскухин Герман Гурьевич подсказал, — пояснил Воля. — Однажды к их столу прибился, увидел, что они страдают без пития, и промыслительно помог. Объяснил, что поездку на фуршет по Москве из дома, а тем более если живешь в Подмосковье, вполне можно считать путешествием.

— А кто это? — спросила Ксения. — Полоскухин…

— Сейчас мы тебе его покажем, — сказал Воля, осматриваясь. — Это наш постоянный и непременный член.

— Сегодня не покажем, — возразил Трешнев. — Он уже напился, и его увела жена.

— Увы! Однообразный финал. — Воля грустно посмотрел на парочкой стоявших Ксению и Трешнева. — Для Германа Гурьевича до банальности стандартный. Они с женой могли бы войти в наш семейный стол, но эта трагическая дама появляется на фуршетах только затем, чтобы депортировать своего охмелевшего супруга…

— Таких мы числим заочными членами Академии фуршетов. Соответственно, здесь только очные. В том числе члены семейного стола. Обычно они — по привычке — за одним столом и по соседству друг от друга. Но мы все между собою дружим. Дружим столами.

За одним из недальних столиков двое мужчин среднего возраста и соответствующие им дамы вели беседу, возможно как раз обсуждая, ху из ху на тарелке, переданной им Трешневым.

Ксения всмотрелась:

— Послушай, это же, по-моему, Верстовский.

— Естественно, Верстовский.

— Мне очень нравятся его романы о композиторах и путешественниках. А как здорово он выступал против ЕГЭ по литературе и свертывания литературного образования в школе!

— Ну, если ты думаешь, что все остальные здесь — сторонники ЕГЭ и сливания в один предмет русского языка и литературы, то — увы! Ты не на тусовке министерства образования!

— Это понятно. А рядом кто?