Смерть на фуршете

Как самокритично признался Ласов, он с февраля не мог забыть Амазаспу Гивиевичу рейдерского захвата капустного кочана, сплошь утыканного шпажками с королевскими креветками, — фирменного блюда ресторана «Александр Грин», где проходил фуршет молодежной премии «Бригантина».

Но вдруг Амазасп Гивиевич жалобно посмотрел на президента и сообщил, что Позвонок смертельно отравился рыбой в ту же роковую ночь «норрковского» фуршета.

Несмотря на изначальное противостояние Академии фуршетов и халявщиков, — впрочем, президент время от времени называл недружественное соединение Высшей школой халявы, а Позвонка ее научным руководителем, — на этот раз Амазасп Гивиевич, неожиданно, может быть, впервые в жизни осознавший бренность всего сущего, и президент, также понявший, что не всегда спасет даже гастроэнтеролог, обменялись информацией и мнениями.

По информации Гивиевича, Позвонок в тот вечер торопился куда-то по срочным побочным делам (но явно не на другой фуршет), а потому не мог дождаться того, зачем пришел. Но каким-то образом проник за кулисы зала, где шла церемония «Норрки», и, помимо прочего, спер оттуда стерлядь с сервировочного столика. Вернувшись домой ночью, он этой стерлядью начал ужинать и тут же рухнул замертво.

Его обнаружила только через сутки дочь, жившая с семьей отдельно и встревоженная тем, что отец второй вечер ничего не несет им с фуршетов.

История попала даже в массмедиа: о ней рассказали «Московский комсомолец» и телепрограмма «ЧП», но никто не связал ее с происшедшим на «Новом русском романе».

— Туман сгущается! — воскликнул Трешнев. — Если Позвонок умер мгновенно, значит, это было не простое отравление рыбой в жару или, например, по причине ботулизма. Блюдо было с ядом?

— Теперь понятна эта заминка с вывозом стерляди на сцену… На место украденной принесли новую… — вспомнила Ксения.

— Позвони поскорее Борису! — резонно напомнил Караванов. — Пусть разбирается и с этим… Ведь получается, что Горчаковский должен был умереть прямо на сцене!

— А вдруг он бы стал угощать стерлядью и Купряшина, и Галину Сошникову, и финалистов?! Что бы получилось!

— Вряд ли! — возразил Трешнев. — Скорее всего, яд был мгновенного действия… Леша! Гивиевич не говорил: Позвонка уже похоронили?

— Кажется, нет. Все-таки в подобных случаях проводят какое-то расследование… Это все к Борису. Весь аппетит у меня отбила эта история!

— Ну, не превращайся в пуганую ворону! — Трешнев схватил с тарелки Инессы кусок рыбы и отправил в рот. — Ты что, здешней осетрины боишься?! — И распорядился: — Ксения, закусишь и ступай в коридор — там потише, позвони Борису. Расскажи эту историю с Позвонком. И про записи Клары Коралловой не забудь…

Ксения разрезала его, трущегося о плечо Инессы, лазерным взглядом:

— Так и сказать: Позвонок отравился стерлядью?

— Конечно, у Позвонка есть имя, — оживился президент. — Я по пути сюда посмотрел по айфону ссылки. Его зовут Владимир Феофилов, а подробности твой Борис найдет на сайте «МК»…

Пока Ксения дозванивалась Борису и говорила с ним, фуршет разгорелся вовсю.

Чествования Гиляны продолжились в формате бесконечных тостов. Инесса, вероятно уже утолившая голод, дремала в кресле, а ее роскошные сандалии разбросанно валялись в разных углах зала.

Трешнев, поневоле оказавшийся трезвенником, вел беседу с дамой, очень похожей на Гиляну, очевидно ее матерью.

Увидев Ксению, подозвал ее:

— Вот, Валентина…

— Можно просто Валя, — вставила дама.

— Валентина Бююрчиновна рассказывает, что Антон Абарбаров одно время ухаживал за Гиляной… Они у нас в Литинституте на разных курсах учились…

— Да, — подтвердила «Валя». — Так и было. Он однажды меня встретил и жаловался, что Гиляна его всерьез не воспринимает, потому что он наполовину еврей. Дурачок такой! Я над ним посмеялась тогда. Да, говорю, плохо, что наполовину! Был бы чистый еврей, обязательно воспринимала бы… Мы — интернационалисты! Гилянка Антона уважала, по телефону с ним часами болтала, но тогда в своего туркмена влюбилась… Видели его, он плов внес… Много ей крови попортил, бабник проклятый… Жаловался, что Курбанбаши их туркменский его преследует, а сам!.. Теперь узнал, что она со своим вторым мужем развелась… этот у нее португальцем оказался… и вот приперся… Плов стал готовить…

Было видно, что Трешнева мало интересует матримониальная история Гиляны, он думает о другом.

— Скажите, Валя, — Трешнев улучил момент, когда словоохотливая мать отхлебнула вина и стала закусывать, — может, Гиляна знает, как у Антона потом на личном фронте сложилось? О каких-то подругах его…

— Конечно, знает! — обрадовалась Валя. — И сейчас расскажет! Да это и я знаю. Кое-что по секрету от Гилянки. Сейчас поймете почему. Когда она за этого туркмена вышла, вскоре с Антоном где-то пересеклась. И он ей сказал, что наконец встретил настоящую женщину — Гилянка даже обижалась на него, не виновата же она, что этот туркмен меж них всунулся… В общем, эта женщина — врач из госпиталя, где он лежал после ранения в Чечне. Тогда был просто пациент, а когда в Москве ее встретил, случилась любовь…

— А как этого… эту… врача найти?