Смерть на фуршете

— Я с холтером, — кратко сообщил он, но Инесса поняла.

— Поставили?! Бедненький! Покажи!

Трешнев радостно расстегнул рубашку, предъявив обществу свою широкую грудь, заклеенную датчиками с проводами.

— И волосы сбрил! — с горечью проговорила Инесса.

— Потребовали, — так же сокрушенно отозвался обследуемый, но с жаром успокоил страдалицу: — Отрастут как на собаке!

Затем он опалил подругу, или кто там она ему была, своим лазерным взглядом и наконец взаимно представил ее и Бориса. Тот вскочил и чуть ли не раскланялся, а Инесса подняла очки наверх, в надлобье, бросила свою огромную сумку на свободный стул и объявила, что пойдет вымыть руки.

— Она что, тоже из ваших? — спросил Борька с однозначной мужской интонацией.

— Из наших, — как можно безразличнее сказала Ксения. — Инесса. Учительница. Неплохо выглядит, да? Хотя старше меня на несколько лет.

Но, как видно, возрастом Инессы младшего братца было не пронять.

— Надо же! Учительница… Но на горчаковском убийстве ее не было…

— Из школы не вылезает, — с досадой сказал Трешнев.

— Кстати, Боря, пока ты не ушел… — Ксения попыталась вернуть брата к исполнению служебных обязанностей. — Надо же поговорить и с той халявщицей, которая бегает с микрофоном, с Кларой Коралловой. Вдруг она записала что-то интересное…

— На контроле, — кивнул Борис. — Вы всё с шуточками своими, а ее, как мы установили, зовут совсем по-другому… — Задумался, но не вспомнил. — Завтра с утра встречаемся. Пригласил ее в «Мультмедиа», она была счастлива. Надеюсь, мадама не столь многословна, как Димитров, зато более конкретна.

— Дионисия никто не переговорит, — с печальным уважением произнес президент.

Вернулась Инесса.

— Сейчас немного перекушу, — пообещала странная учительница, — и расскажу вам, что я у Горчаковского вычитала.

Вдруг в зал влетел Гаврила Бадов.

Он был явно возбужден.

— Господа, там, в баре, радио включено, радиостанция «Долгое эхо»… Только что выступил Денис Димитров и в блиц-интервью сообщил, что его повесткой вызвали к следователю по поводу убийства Горчаковского. Хотя свое видение происшедшего, как объяснил Денис, он изложил в романе «Смерть на фуршете», первая глава которого завтра поступит к читателям «New-газеты».

Надо признать, это сообщение ошарашило Бориса куда больше, чем появление Инессы.

Прежде пивший только сок, он схватил трешневскую стопку, наполненную водкой, и одним махом вылил ее в себя.

— Ну вы… писа-атели… — произнес он вместо традиционного выдоха. — Писатели! Ведь когда я с ним говорил, мой помощник еще повестку ему не доставил. Получается, он, зная, что вскоре просто встретится со мной, получил повестку — и бросился к микрофону!

Борис вновь стал звонить по мобиле.

— Ну да, — пояснил Бадов. — Это же очень просто! Сегодня его очередь вести на «Долгом эхе» передачу «Жить в пробке!», так что он просто перешел в студию новостей и сообщил городу и миру…

Борис дозвонился. Ксения поняла, что это разговор с помощником.

Он был недолгим.

— Когда мой медлительный коллега — у Димитрова бы поучился, как надо работать! — вручил Денису Денисовичу повестку, тот заявил, что нужда в ней отпала, ибо вот-вот увидится со мной. А когда наш потребовал все же за повестку, как положено, расписаться, стал кричать, что мы забюрократизировались и скоро потонем в бумагах при катастрофически растущей преступности. Вот, мол, стали убивать уже на фуршетах! А власть даже не чешется.

— И тут же вышел в эфир, — подвел итог Караванов.

— И тут же вышел в эфир, — эхом повторил Борис.

Инесса отодвинула от себя тарелку, опустошенную до первоначального беломраморного сверкания, и Ксения вспомнила, что рассказывал Трешнев.

Академия фуршетов зарождалась в далекие, еще не богатые разносолами и попросту продуктами девяностые годы. Когда пошли первые волны литературных застолий, они, три академика-основателя, даже учредили особые, свои ведомственные награды: медали «За взятие жульена» и «За освобождение шампура». Но после того как Ласов быстро и заслуженно стал полным — двенадцатикратным — кавалером обеих наград, титулование ими прекратилось явочным порядком. Хотя, пожалуй, для Инессы за ее скорость поглощения богатейшего ассортимента закусок и блюд следовало бы учредить еще одну медаль: «За фуршетную доблесть».

— Пока достаточно, — сказала Инесса. — Передохнём перед фруктами.

Она достала из своей необъятной сумки роман Горчаковского, несколько распухший от въедливого чтения и торчащих из тома закладок. «Истинная учительница!» — усмехнулась Ксения, профессионально оценивая количество разноцветных стикеров.

— Как справедливо отметил профессор Владимир Новиков, многие современные писатели пребывают в оковах эгоцентризма, что выражается в создании произведений, которые практически не поддаются прочтению. Их относят к так называемой элитарной прозе, они отмечаются различными премиями, но в круг чтения большинства читателей практически никогда не попадают…