Смерть на фуршете

Очевидно, в зале многие мало что поняли, но на экране, как и в случаях с предыдущими лауреатами, вначале показали фотографию Реброва — фронтовую, в форме старшего лейтенанта танковых войск, а потом и обложку книги, где были изображены радиатор жигулевской «шестерки», следы от танковых гусениц и старик с чертами молодого Реброва, пьющий кока-колу на фоне горящего российского Белого дома. Надписи на обложке кое-что проясняли…

Борис Ребров. «я 669 во 77 rus».

Трешнев и здесь помог:

— Мэтр написал книгу, как он после развала СССР в возрасте семидесяти с чем-то лет вынужден был «бомбить» по столице и пригородам на своей раздолбанной «шестерке» с этим вот номером. Правда, кое в чем он от ГОСТа отошел, в угоду художественной образности… Хотя в действительности это никакой не роман, а физиологический очерк в шестьсот страниц. Старик наблюдателен, много живых бытовых картинок начала девяностых, о которых уже подзабыли даже современники.

— Я тоже читал «я 669… во… ко…» Черт возьми! забыл, — присоединился к разговору Воля. Теперь на экране было фото Реброва среди ветеранов. — Легко написано, с самоиронией. Борис Савельевич даже признался, что оказался без кола и двора, на холодной даче по собственной глупости: влез в какую-то тогдашнюю авантюру, продал квартиру, потерял деньги…

— Да, у него с этим, с умением влезть в провальные авантюры, всегда было все в порядке… то есть в полном беспорядке. Помнишь, Лев Анисимович продавил вместе с двумя коллегами присуждение ему «Русского Пулитцера» за роман о репрессированном дяде-генерале? Савельевич как раз лежал в больнице с гипертоническим кризом вследствие продажи квартиры и потери денег. Ну, они его и порадовали. Только невпопад. Деньги за «Пулитцера» у него растоварились в «МММ».

— Он же и премию «Фурор» получил! — вспомнил Воля.

— С «Фурором» вообще дурь произошла. Проиграл на улице лохотронщикам!

— Неужели полностью?! — ахнула Ксения.

— Без какой-то мелочи… Потом каялся по телевизору… я на «Культуре» видел… Так что даже если получит «Новый русский роман», проиграет и это. Шальные деньги.

— Наверное, поэтому и внучка при нем, для контроля.

— А ты уверен, что это внучка, а не жена? Я слышал… — недоверчиво спросил Трешнев.

— Не знаю, что ты слышал, — все-таки Караванов обаятелен и притом так спокоен, будто он не поэт, а врач-косметолог, — но это внучка. В прошлое воскресенье с Ребровым была передача «Пока все дома», и там она была представлена как внучка. В самом деле, зачем им лгать?!

— Ну, если так… Но сейчас Борису Савельевичу светит лишь небольшая сумма финалиста…

— Хотя и ее можно проиграть… — вставил Караванов.

— Вопрос в другом: зачем они вообще вывели его в финал? Получится какая-то стрессовая ситуация. У нас ведь любят аксакалов и «выслугу лет». Позвали — дайте!

— Думаю, хотят его присутствием что-то открышевать…

— Согласен! Но что?

К этому моменту Реброва уже усадили в кресло, и он, как видно, стал требовать, чтобы внучка села с ним рядом. Купряшин, жестикулируя, показывал и на претендентов, и на зал, и на свое кресло. Наконец он подвел к нему внучку, усадил, а сам исчез за кулисами.

— Арина Старцева, — объявил голос последнюю финалистку.

Особа примерно Ксениного возраста, невысокого роста была в темно-фиолетовом берете, оранжевой накидке поверх черного топа, леггинсах и кроссовках. Правую руку ей оттягивала довольно большая хозяйственная сумка, плотно набитая.

— Роман «Вечер без тусовки».

Претендентка, поставив свою сумку близ ступенек, подошла к Абарбарову и с видимой радостью расцеловалась с ним. Потом то же самое она проделала с Горчаковским, Димитровым, Мальмет и особенно пылко и долго с Ребровым. Вышел из кулис Купряшин и тоже попал под каскад поцелуев. Напоследок Арина расцеловалась с внучкой и успокоилась рядом с ее дедушкой, который тут же ухватил ее руку и — вполне естественно — начал покрывать поцелуями.

Купряшин вновь был в центре сцены с микрофоном в руках.

Вновь появились фанфаристки и барабанщицы.

Трубные звуки, барабанная дробь…

У Ксении закружилась голова и заложило уши.

— По традиции нашей премии, роман-лауреат называет писатель, автор романа, получившего нашу премию в предыдущем году. Мы приглашаем к микрофону славную Галину Сошникову!

Купряшин всмотрелся в зал и помог миниатюрной даме в огромных черных очках, мини-юбке и в дамских котурнах подняться на сцену.

Роман Сошниковой «Собачий марш», повествующий о петербургском экологе, влюбившемся в бомжиху, Ксения начала читать в журнальном варианте, но следующий номер журнала «Штандарт», где обещали окончание, на глаза ей не попался, а потом и дела отнесли от сплетения судеб в «Собачьем марше».

— Это сама Сошникова? — переспросила Ксения.

— Она самая, — подтвердил Трешнев. — Что ты имеешь в виду?

— Она ведь главный редактор альманаха «Первый раз»! А моя племянница спит и бредит, чтобы в нем напечататься.

— Неужели стихи пишет?!

— К счастью, нет. Пьесы.

— А где учится новоявленная драматургесса?

— Учится она на психологическом факультете. Увлеклась ролевыми играми и незаметно для себя перешла к пьесам.