Смерть на фуршете

Инесса открыла дверь своей «Надежды», достала из салона пакет с «Кизиловым утесом»:

— А это прочитать и перевести сможешь?

Дворник-историк всмотрелся в страницы, полистал:

— Это не смогу. Это, думаю, по-турецки.

— Правильно. Красный диплом подтверждается.

— А турок знакомых у вас нет? — оживилась Ксения.

— С турками мы не работаем. Но тут сейчас бригада асфальт кладет… там гагауз есть. Самосвал водит. Он, наверное, точно знает. В Кишиневе когда-то в их академии наук старшим научным сотрудником был… Он, правда, не этнограф, но ему понятнее будет…

Инесса посмотрела на часы и присвистнула.

— Пробки наворачиваются… Слушай… э-э… Данила. Сейчас я поеду, а ты проводи Ксению до ее подъезда. А когда твой гагауз приедет, дай ему мой телефон, пожалуйста. — Написала на листочке. — Только пусть позвонит обязательно. Сегодня он будет?

— Каждый день работают.

— Вот и передай! Надеюсь, все будет в порядке.

— И мне свой телефон запиши. Я ведь без связи осталась. И Андрея, пожалуйста.

Оба телефона Инесса написала по памяти, молча. Протянула бумажку.

— До свидания.

Дворник заглянул в листок.

— До свидания, Инесса Владиславовна, — не без усилий проговорил он.

Добравшись до квартиры, Ксения приняла душ. Все одно — после всех переживаний даже сонливости не было. И голова болеть перестала после таблетки парацетамола.

Выпила кофе и поплелась в поликлинику.

Но что поликлиника?

Ссадину на ее ноге Инесса замазала зеленкой так, что пришлось надеть летние брюки. А остальное у врачей особых эмоций не вызвало, хотя покачали головами, выслушав ее рассказ, даже сводили к главврачу; но сотрясение мозга не устанавливается, давление нормальное… Все же выдали больничный на три дня и — если что, вызывайте «скорую».

Да, впрочем, разве ей нужны какие-то последствия, осложнения?

Выпутаться бы из этого литературно-фуршетного лабиринта…

У дома ее поджидал ученый дворник.

— Ай, хорошо, что вас вижу. Не отвечает ваша Инесса… Владиславовна что-то. Никак не отвечает. А гагауз приехал. Сейчас асфальт вывалит и подойдет. Миша его зовут.

В ожидании Ксения, отыскавшая старую мобилку с симкой, которой пользовался Сашка, когда приезжал в Москву, стала звонить Инессе. Действительно, не отвечает. Позвонила Трешневу.

Негодяй, судя по голосу, еще спал. В десятом часу утра!

Как ни в чем не бывало проглотил сбивчиво бурлящий поток ее рассказа и то, что Инесса не отвечает на звонки.

— У меня с ней встреча в редакции. Это на Маросейке. Хочешь, приходи. И на вечер есть программа. В Музее Марины Цветаевой.

— Ты мне скажи, что с гагаузом делать, если он понадобится?

— Что делать?.. Он же вечером свободен, наверное. Пусть на фуршет приходит.

Гагауз оказался загорелым коренастым мужиком лет шестидесяти.

На вопрос, знает ли он турецкий язык, сказал, что знает также румынский и болгарский. И роман готов посмотреть, хотя у него почти нет времени. Работа, сплошная работа.

— Договоримся, — уверила Ксения. — Вы можете сегодня вечером прийти в музей Марины Цветаевой?

— Где это?

Ксения стала объяснять, как пройти к Борисоглебскому переулку, но гагауз Миша ее прервал:

— Знаю. Мы как-то плитку туда возили. Это там, где ваши знаменитый вяз спилили, под которым еще Наполеон сидел. Зимой, разве не помните?!

Ксения не помнила, но что-то про спиленный вяз слышала; впрочем, такие скандалы в Москве — на один день.

Расставшись с Мишей-гагаузом, позвонила Трешневу доложиться.

Вот и Трешнев не отвечает.

Хотя, скорее всего, после ее звонка снова прикорнул, а телефон мог и отключить.

Поехала на работу.

Шефессе она о своей киевской поездке не говорила. Отпрашивалась будто бы для того, чтобы дочку на дачу вывезти.

Дел накопилось порядком, да еще и эти самые дела премиальные. Старший научный сотрудник называется!

Потом позвонил Трешнев. И сразу зашумел:

— Ты хоть видела, что привезла?!

— А что я привезла?! — изумилась Ксения, но и обрадовалась: значит, с Инессой все в порядке. — Ксерокопию романа «Kiził Kaya» в турецком оригинале тыща девятьсот двадцать седьмого года издания. Стебликивский даже титульный лист отксерокопировал.

Трешнев засмеялся.

— Всеволод Тарасович еще и украинский перевод присовокупил. А ты, получается, даже не заглянула!

— Если ты думаешь, что гонял меня как банального курьера, думка твоя неправильная. Я к мужу ездила, а пакет этот просто по-дружески прихватила.

Трешнев молчал довольно долго.

— Что за украинский перевод? Откуда? Как он успел?

— Был очарован пленительной москалюхой настолько, что сидел ночь напролет, и к утру все было готово…

Теперь пришел черед молчать Ксении. «Вновь удобный случай, чтобы отключиться от этой фуршетиады навсегда», — думала она.

— Ладно тебе. — В голосе Трешнева хотелось услышать покаянные нотки, но он уже несся вперед. — Оказывается, семь лет назад в Киеве выпустили роман на украинском. «Кiзiлова скеля» он у них называется. А ты украинский знаешь. Так что сегодня же сличим.

— Получается, оригинал не нужен?