Смерть на каникулах. Убийство в больнице (сборник)

– Весьма шокирован и вряд ли удивлен. Такие вещи то и дело случаются во время войны. Все вожжи ослаблены, все приличия отменены. В прошлую войну было то же самое. Мой брат…

Он резко замолчал, с усилием усмирив явно захлестнувшее его чувство.

– Ваш брат? – переспросил Дэвид.

– Мой брат тоже женился весьма неожиданно, не советуясь с родными и не ставя никого в известность. Это было в пятнадцатом году, как я вам уже говорил. История повторяется. Я не удивлен.

Мистер Фринтон выглянул в окно, показывая, что Дэвиду нет необходимости продолжать расспросы. По его мнению, беседа подошла к логическому концу.

Дэвид распрощался и вышел, унося обильную пищу для домыслов и несколько более четких мыслей. Его проводила из библиотеки пожилая горничная, которую мистер Фринтон пригласил с едва скрываемым облегчением.

В холле к ним двинулась массивная фигура с явным намерением побеседовать с Дэвидом. Он остановился. Это, видимо, няня: она полностью подходила под все слышанные им описания. Значит, ей сообщили о его приезде, хотя вряд ли она может знать его цель.

Но женщина, к его удивлению, всмотревшись в него, отступила.

– Прошу прощения, сэр, – смутилась она. – Я думала, это мистер Алан. Тот же рост, но без мундира. Совсем другой джентльмен. Вижу теперь. Извините меня, сэр.

– Это старая няня миссис Дункан? – спросил Дэвид у горничной. Та держала дверь открытой и явно хотела выпроводить Дэвида.

– Да, сэр. Няня мисс Урсулы, а до того – мистера Реджинальда. Наша утрата ее очень потрясла, как вы, наверное, заметили.

– Да, разумеется.

Дэвид печально и сочувственно наклонил голову и вышел из дома. Если няня здесь бродит, чтобы поймать Дункана, то следует предположить, что летчик еще в Уэйкли. Любопытно, что мистер Фринтон как-то туманно о нем говорил. Но он вообще ни в чем не был особенно точен или информативен. Вещал достаточно бегло, но к чему все это сводится, если отобрать факты? И Дэвид начал это делать. Список если и рос, то не быстро.

Не успев дойти до ворот, он услышал за спиной торопливые шаги и обернулся к Алану Дункану, спешившему по аллее.

– Старый Фринтон сказал мне, что вы здесь. Я только что от него вышел. Как понимаю, ничего нового?

– Вероятно. Это же мой первый день в Уэйкли. Сегодня утром я виделся с доктором Шором, днем – с Реджинальдом и его отцом. Пока не было времени разобраться с полученной информации.

– Понимаю. Но все это движется чертовски медленно.

– Извините.

– Да-да, это с моей стороны неразумно… только…

– Не совсем неразумно. – Дэвид медленно двинулся вперед. – Вы пешком?

– Нет, я оставил машину возле Мэнор-Фарм и пришел через поля. Хотел увидеться с Реджем, но его не было утром на ферме. Курите?

Дункан вытащил портсигар.

– Спасибо. Я вашей машины не видел, когда был на ферме.

– Мне позволяют поставить ее в гараж, если Редж уезжает на своей.

– Вы не переехали? В смысле телефон, который вы мне дали, все еще действует?

– Вполне. Если будет что-нибудь новое, дадите мне знать?

– Конечно.

Дункан убрал портсигар, так и не закурив, и резко повернул обратно. Дэвид пару раз оглянулся по пути к воротам, но летчик вскоре пересек лужайки и скрылся в огороде. Дэвид вышел на дорогу. Может быть, дверь в стене все же не заперта. Или Дункану одолжили ключ. Может быть…

Дэвид остановился, чуть не дойдя до больших ворот, и бросил сигарету в канаву. Впервые с начала этого дела до него дошло, что по естественному порядку вещей Дункан – наследник владений своей жены и весь Уэйкли-Мэнор с его домами и землями, полями, фермами и обитателями является теперь собственностью вот этого человека в синем мундире, только что скрывшегося за дверью в кирпичной стене.

Глава 10

Дэвид снова двинулся в путь, направляясь к «Плугу и бороне». Дорога, по которой он шел, судя по всему, должна была привести его именно туда. Она была прямая, деревьями не затененная, и солнце благодаря длинному летнему дню стояло еще высоко. Дэвиду стало жарко. Он остановился, чтобы снять пуловер, надетый под пиджаком, и вдруг почувствовал потребность сесть под изгородь и отдышаться.

Удивление его перешло в тревогу. Дорога ровная, шел он не быстро, но сердце колотилось, и деревья вдаль поплыли перед глазами. Недомогание нарастало, подступившая тошнота заставила его склониться над кюветом, где валялся брошенный прохожими мусор.

Сквозь стук сердца и туман перед глазами явилось воспоминание – его вызвал сигаретный окурок в кювете. Никотин. Именно так чувствовала себя Урсула. Это было начало. И на несколько секунд острые болезненные ощущения сменились торжеством. Кто-то его боится, кто-то пошел на риск, чтобы его устранить. Ему предстоит умереть на дороге, тихо, не причинив убийце хлопот, а потом будет инсценирован несчастный случай. На этих пустынных дорогах военного времени всякое возможно. Пульсирующий мозг отказывался рисовать достоверную картинку, но Дэвид не сомневался в своей правоте.

Кто же его отравил? Где? Когда?