Смерть на каникулах. Убийство в больнице (сборник)

Дэвид вздохнул с облегчением. Упоминание о записях вселило в него надежду.

Доктор Шор покопался в шкафу под книжной полкой и вытащил стопку старых бухгалтерских книг. Он разложил их на столе и сверил даты, тисненные на корешках золотом.

– Вот оно, – наконец сказал он.

Запись нашли. Дата, характер родов, размер и вес обоих младенцев (Дэвид отметил, что почти одинаковые), а в конце – имя и адрес принимавшей акушерки.

– Вот эта женщина мне и нужна, – радостно произнес Дэвид, переписывая данные.

– Сомневаюсь, что вы ее найдете, – заметил доктор Шор. – Ей сейчас около восьмидесяти, если она вообще жива.

– Могу только попытаться.

– Возможно, я вам еще немного помогу, если это та женщина, которую вы ищете, – проявил наконец доктор Шор интерес к поиску. – У доктора Милсома была книга с фамилиями и адресами сестер, где она может упоминаться до ухода на покой.

И снова записи помогли. Сестра Андерсон значилась в книге со всеми своими адресами в Шорнфорде или поблизости. Последняя запись была датирована тысяча девятьсот тридцатым годом с пометкой: «Можно приглашать сиделкой к умирающим и обряжать покойника. Только разовые работы».

«Странный конец карьеры для повитухи», – подумал Дэвид, прочитав эту запись. Конечно, пенсия по старости оказалась недостаточной для прожития, а сбережений она так или иначе лишилась. Таким образом, в тридцатом году, обуреваемая множеством воспоминаний о громкоголосых, возмущенных пришельцах, которых принимала в этот мир, она лишь время от времени смотрела, как покидают его уходящие.

– Это было уже в ваше время? – спросил он.

– Да. Я не помнил ее среди старых акушерок, но сейчас вспоминаю. Она мне писала с этого адреса в Шорнфорде. Не думаю, чтобы у меня когда-нибудь нашелся для нее случай. Бедняки обычно обходятся своими силами. У богатых – обученные сиделки, или же они умирают в домах престарелых. Но если она здравствует, то вполне может жить там до сих пор.

Дэвид поблагодарил доктора за помощь и первым же автобусом уехал в Шорнфорд.

К своему большому удовлетворению, сестру Андерсон он нашел. Ей было за восемьдесят, и она проживала с племянницей по адресу, сообщенному доктором Шором.

Она готова была обсуждать свое прошлое, ничуть не обеспокоенная сомнениями, имеет ли Дэвид право ее допрашивать. Он завел разговор о ее работе в давние дни, когда она была связана с ассоциацией сестер, расположенной в Лондоне.

– Я всегда любила трудиться в этих краях, – пояснила сестра Андерсон, – потому что мой дом в Шорнфорде. Моя сестра – мать племянницы, с которой я живу, – вышла замуж в Шорнфорде и прожила здесь всю жизнь. А я вот не такая. Я много разъезжала. У меня хорошие связи с самыми важными семействами округи. Вот так я и попала принимать роды у миссис Фринтон в Уэйкли-Мэнор. О чем вы меня хотели спросить в связи с ней?

– Я врач, как уже сказал, – ответил Дэвид. – И меня интересуют близнецы. Насколько я понимаю, когда вы принимали роды у миссис Фринтон, у нее родились близнецы.

– Да, именно так. Одного убили на войне, а другой живет сейчас в усадьбе, хотя она ему не принадлежит. Владелица – дочь убитого брата, Артура.

– Она сама умерла, бедняжка, не так давно. Но вам, может быть, не сказали.

– Я что-то слышала. Отравили ее, да? Ужасно. Но сейчас эта семья меня не очень интересует. К ним я больше никогда не ездила. А близнецов помню. Пережитое в Уэйкли-Мэнор я вряд ли когда-нибудь забуду. Один из самых трудных случаев в моей работе, и дом какой-то странный, надо вам сказать. Вы не поверите, что иногда происходит в этих больших домах.

– А чем был так труден случай Фринтон? Осложнения в связи с двойней?

– А, нет, с родами все было в порядке. Трудности начались потом. Конечно, мне пришлось помогать обихаживать двух младенцев. Доктор Милсом определил двойню заранее, и миссис Фринтон отлично подготовилась к появлению младенцев на свет. Она решительно вознамерилась сама руководить воспитанием детей и, вопреки советам свекрови, наняла молодую неопытную няньку, практически уборщицу в детской, хотя она четыре года работала помощницей няньки в хорошей семье. Девушка должна была стать их единственной воспитательницей под руководством миссис Фринтон.

– Вы не помните, как ее звали? – спросил Дэвид, стараясь скрыть волнение.

– Отлично помню, на это у меня есть причина. Беатрис Браун, девчонка едва ли старше двадцати лет. Настолько самоуверенная, что трудно найти таких даже сегодня.

– У вас были с ней трудности?

– Конечно же, были, доктор. Все началось с первого купания близнецов. Я обмотала старшему кусок бинта вокруг лодыжки, чтобы не перепутать. И кроватку тоже пометила. Ну так эта девчонка подходит прямо к кроватке старшего и берет его. «Нет, – говорю, – не трогайте. Я отвечаю за все в первый месяц, и старший – моя обязанность. А вы, – говорю, – берите младшего». Она на меня злобно зыркнула, но ничего не сказала. Мы их выкупали, и я приколола старшему на пеленку специальную розетку, которую сшила для него миссис Фринтон. Детки были совсем одного размера, пять фунтов две унции каждый – до сих пор помню.