Смерть на кончике пера

Опять начал сыпать то ли сырой снег, то ли примерзший дождь, Андрей направился к машине.

– Без меня смотаться решил, супостат? – раздалось у него за спиной.

Андрей резко обернулся. Тамара шла за ним, ехидно улыбаясь.

– Томк, урою! Куда ты делась?! Я тебя уже в живых не числил! Залезай в машину, а то промокнешь.

– А я за тобой – топ, топ, ты даже не слышал.

– Да я о тебе же переживал. Давай рассказывай.

Сели на заднее сиденье.

– Ну, я поговорила с Анькой, она вполне контактна… Спросила, чего здесь засела, а она такая веселая, смеется, говорит, что журналистика ей поднадоела и она решила переключиться на написание книг. Здесь вроде как в друзьях дома живет, изучает монастырский быт, учится на златошвейку и понемногу все берет на карандаш.

– А почему ей журналистика надоела, не стала она углубляться?

– Ну, супермен, тут я тебя огорчить должна.

Тамара устроилась поудобнее и, широко раскрыв глаза, стала рассказывать:

– Оказалось, ко многим статьям, которые шли вроде как за ее подписью, в основном сам Борода материал собирал. Она их только литературно обрабатывала, он ей давал подписываться, чтобы гонорары шли, а перед издателем можно было похлопотать о зачислении в штат… А потом, когда она в штат вошла, уже совсем по-другому было…

Тамара огорченно пожала плечами. Она не раз ему жаловалась, что мужики крутые к ней пристают, клеят по-черному, и он стал отправлять ее только к самым старым и доходным – чтобы лапы свои поганые не распускали. Так что, если и есть какая-то закономерность – только в этом. Чего удивляться, если дедулики мерли, как осенние мухи? От любви к прекрасной деве – как не помереть, раз поиметь нельзя? От огорчения и старости мерли…

Она хихикнула.

– М-да… До отвращения похоже на правду, – кивнул Андрей, ежась. – А про школу разговор не заходил?

– Ну, если б я об этом заговорила, она бы сразу поняла, что кто-то на нее систематически компромат собирает. Да я не думаю, что там что-то было… Не прижились мы в школе, ни я, ни она – ты ж из-за этого меня злодейкой не считаешь?

В понедельник явился первым, чтобы успеть что-то сделать перед тем, как придет Валя, ввалится Борода, начнут ходить туда-сюда внештатники и просители.

Главный пришел, охая: застудил поясницу.

– Рано я на посевную вышел, ох рано! Вода на грядках, холод… Андрюш, как у тебя монастырь? Костик не подвел?

Пришел растрепанный Костик, принялся скачивать снимки из монастыря на Валин компьютер. Андрей наблюдал за процессом из-за спин. Вот фотографии, сделанные внутри обители, златошвейная мастерская…

– А матушка-то красавицей вышла, а? – зашелся восторгом Борода. – Надо будет большой снимок сделать – в подарок!

Через час Андрей доделал материал и отнес дискетку на верстку. Борода с Витей уже собирали пасхальный номер.

Валин компьютер, на котором были снимки из обители, оказался свободен… Андрей быстро нашел виды златошвейной мастерской и, не особенно разбираясь, отправил их в печать. Пришла с обеда Валя, села что-то набивать.

Андрей вложил краденые снимки в файл, сунул его в сумку.

– Валь, я домой. Надо будет – звони.

Путь домой показался Андрею длиннее обычного раза в четыре – так ему хотелось тут же, под мелкой моросью вялотекущего снегодождя, вынуть и рассмотреть… снимки, на которых была застигнута врасплох Анна К., журналист и златошвейка. Но Андрей дотерпел до дома, скинул сырую куртку и в нарушение всех здешних обычаев, не разувшись, прошел в комнату.

Включил настольную лампу, впился глазами в фотографии. На одной Анна К. – Андрей почему-то не сомневался в том, что это была она, – сидела за большим столом, опустив глаза на вышивку. Была видна только полоска лба под темным платком. На второй фотографии она подняла голову, устремила взгляд на фотографа.

«Хорошая штука – цифровая камера!»

Анна К. была действительно красивой девушкой – бледное, но чистое лицо с правильными чертами, большие светлые глаза, в меру пухлый рот, чуть приоткрывшийся от удивления. Темный платок ее не портил, даже наоборот – служил рамкой лицу, как оклад иконе. Если ее стервозная бабуля-крикуля была смолоду такой же – понятно, почему у нее не ощущалось недостатка в женихах. Да и в завистницах тоже.

Андрей порылся в дорожной сумке, с которой вселялся в эту квартирку, нашел лупу, старинную, с хорошим стеклом. Лицо Анны К. ожило, и Андрей разглядел, что глаза у нее грустные, безнадежные и обреченные.

«Не послушал Костик матушки игуменьи, стал снимать всех без разрешения и разбора… Правильно сделал, хулиган!»

Той веселости, о которой говорила Томка, во взоре Анны К. не было. Может, она потом знакомую увидела и ожила? Черный вдовий платок. Горюет по своей незадавшейся семейной жизни?… Возможно – хотя недостатка в претендентах у нее еще лет десять не будет… Или она его так любила?…

В половине двенадцатого Валя с Виктором уехали в типографию. Можно было двинуться на главреда.

– Михал Юрич, вы свободны?

– Ага… Ты еще здесь? Гуляй, номер сдали.

Он вывел на дисплей шахматы и щелкал мышкой, перемещая фигуры.

– Да, я вот как раз о гулянии. Отпуск небольшой мне не предоставите? В счет отгулов?