Смерть на моей стороне (СИ)

— Двое наших товарищей решили уйти добровольно, –Роман попытался улыбнуться в ответ, но получилось нечто одновременно печальное и безумное.

— Я думаю, свои организационные проблемы вы решите сами, — майор подошёл ближе. — Но в здешние, хотите вы того или нет, придётся вникать всем. Кстати, ни слова не было о том, что тут будет ребёнок, — он посмотрел на Лизу.

— Она останется с нами в любом случае, — Роман вступился за девочку, ожидая самого гадкого исхода.

— Никто и не собирался её никуда гнать, — Фоменко буквально расплылся в доброй улыбке. — Мои бойцы где-то находили детские игрушки.

Здесь, после всей пережитой разрухи, было чертовски непривычно. В хорошем смысле. Сначала удивляло то, что здесь был свет. Затем — царивший в каждом углу порядок (особенно он радовал Марину). Самым прекрасным потрясением была не просто вода, а горячая вода. Стоять в душевых долго было не положено, но те минуты, что довелось там провести, были действительно райскими.

Фоменко оказался не таким суровым человеком, которого всеми силами старался из себя строить. Он приказал разобрать кладовую и обустроить там комнату Марине с Лизой, аргументируя это тем, что нигде больше дамы не будут иметь возможности жить отдельно. В принципе, обустраивать было не сложно — достаточно было принести туда две кровати и какую-то старую тумбу, оставив полки на стене под вещи, которых толком и не было.

Остальным пришлось жить с солдатами, но особо дискомфорта от этого никто не испытывал. Главное, что были кровати, было бельё и была чистая одежда. Только кормить никого не спешили — сухпайки обещали выдать к завтраку. Всё казалось настолько прекрасным, что не могло быть правдой. Не портило это даже потрёпанная книжка с общевоинскими уставами, часть из которых была вычеркнута или дописана. Именно по этому всему жил бункер.

При былой жизни, когда мысли о конце света казались бредом, как минимум Марине это место показалось бы невыносимым, но теперь… Это был Рай. Самый настоящий Рай. Вентилируемый, безопасный, отапливаемый, обустроенный, омываемый Рай.

И в этом Рае уснули быстро все, кроме Ромы, который не знал, благодарить Фатиму с Сергеем за предательство или оплакивать их гибель; ненавидеть девушку или винить себя в её смерти. Ведь если бы они поступили иначе, по-другому сложился бы путь и остальных. В любом случае, спросить у каждого о случившемся теперь было первым пунктом в его планах на день грядущий.

========== Глава 8. Показания ==========

Просыпаясь каждое утро, Роман надеялся, что всё пережитое им было ни чем иным, как страшным сном. Однако вся жизнь складывалась из череды неудач, поэтому, потерев глаза, молодой человек в который раз осознал, что всё это — явь. То, что люди пожирают других людей. То, что люди готовы убить других людей за каплю воды. И то, что Фатима оказалась предателем. На её братца Коршунову было как-то плевать, ведь отношения их не задались изначально.

Встав в очередь к душевой, Роман осматривал всё вокруг. Люди заходили вовнутрь по трое и становились у раковин. Чистили зубы, брились, умывались, затем шли следующие. Взяв в руки бритву, Коршунов поначалу опешил. Этот процесс стал действительно непривычным. Сначала он умылся и почистил зубы, лишь после чего нанёс на лицо пену и постепенно начал сбривать растительность. Вовремя подоспевший Фоменко быстро остужал пыл подходящих после своих бойцов словами о том, что новички в их бункере давно не видели подобных благ. После всей проделанной работы, даже несмотря на несколько порезов, Рома был рад как чёрт. Без щетины он явно выглядел моложе, а и без того худое лицо казалось ещё более худощавым.

Ближе к обеду он подошёл к Марине, которая наконец добралась до книг, в том числе и на иностранных языках. Присев на кресло рядом с ней, он улыбнулся, получил улыбку от неё в ответ, лишь после чего начал:

— Марин, я хочу о вчерашнем поговорить.

— Да, без проблем, — женщина отложила в сторону книгу, положив её обложкой к верху, дабы не потерять необходимую страницу.

— Мне необходимо знать, что там произошло.

— Ром, я понимаю, что терять любимого человека — больно, но ты поступил как настоящий мужчина…

— Пожалуйста, давай без этого, — молодой человек глубоко вздохнул.

— Прости. Что ты от меня хочешь услышать?

— Правду.

Марина долго молчала, размышляя, с чего в такой ситуации можно было начать рассказ. В период этого молчания в небольшую комнатушку вошёл Александр. Он закрыл книгу, которую читала женщина, от чего поймал её обиженный взгляд в свой адрес. Мужчина быстро сориентировался, в чём дело, поэтому начал рассказ уже он.

Дубровскому изначально казалось, что Каренины верны лишь друг другу. Тот скромный отряд, которым они все проходили трудности нового мира по мере их поступления, был для вышеупомянутой парочки не более чем местом, в котором можно переждать какие-то жуткие моменты, чтобы после уйти. Как, в принципе, и вышло.