Смерть на мосту

Он больше не зажимал рану пальцами, теперь горячая кровь из горла лилась ему на рубашку. Он умрет, убивая Лену Нгуен, и это будет честной и справедливой сделкой. Зачем бояться смерти? Забытье безболезненно, ты забываешь все, просто отключаешься. И, черт побери, решается вопрос с простатой. Все плыло вокруг Тео, весь мир стал оранжевым и белым, ему было дурно. Он понимал, что у него осталось примерно тридцать секунд. Потом он потеряет сознание.

И это было прекрасно. Времени у Лены осталось меньше. Может, секунды три?

«Тойота» приблизилась. Тео разглядел лицо Лены сквозь потрескавшееся лобовое стекло. Бледная, измученная, вся в крови. Она понятия не имела, что ей предстоит стать последней жертвой Пластикмена. Напряжение казалось восхитительным. Это был самый важный момент в жизни Тео, самая прекрасная нота для ухода из этого мира. Лена напоминала бродяжку, беззаботно приближающуюся к дверце шкафа, в котором он прятался, чтобы взять халат. Она подъезжала все ближе и ближе, появится на мушке, и тогда он выстрелит в нее сквозь стекло.

Осталось две секунды.

Тео даже не требовалось двигать винтовку. Он позволит лицу Лены самому оказаться точно в перекрестье прицела. И когда оно будет там, он аккуратно нажмет на спусковой крючок.

Одна секунда…

________________

Смерть безболезненна.

Мозг Кэмбри отключился мгновенно.

Примерно три секунды Кэмбри падала с моста Хэйрпин, ударилась о заваленное камнями сухое русло, врезалась в него головой на скорости почти сто миль в час. Все заканчивается за тысячную долю секунды. Ее мозг превращается в жидкость, синапсы взрываются, словно миллион проводочков в разбитой рождественской гирлянде, и все, что когда-то было частью Кэмбри Нгуен, исчезает мгновенно. Навсегда. Все ее тайны, шутки, эмоции. Динозавр Боб, любимая песня («Не бойся Смерти»), неизвестная причина, по которой она звала меня Крысиной Мордой. Данные потеряны навсегда.

Как думаете, так все и было?

По моему мнению, она умерла именно так.

Медицинское сообщество согласно с показаниями Райсевика: упав с такой высоты, при ударе человек боли не чувствует. Я так и написала. Но по правде говоря… Я понятия не имею, как там на самом деле! Даже думать не хочу. Но кто знает, каково это – умирать? Что человек чувствует? Я уверена лишь в том, дорогие читатели, что история моей сестры заканчивается, и мне очень хотелось бы, чтобы она закончилась по-другому.

И вы даже представить не можете насколько.

Я написала эту историю как можно точнее, основываясь на показаниях, которые записала двадцать первого сентября во время встречи с капралом Райсевиком и его отцом Тео – серийным убийцей, теперь прославившемся и известным как Пластикмен. После того как я сломала ноги Райсевика, зажав их между нашими машинами, его последними словами были: ему жаль, что он убил мою сестру. Передатчик к тому времени был уничтожен (им самим), поэтому записи этих слов нет. Но хочу заметить, что после нескольких часов запугивания, издевательств и вранья, он наконец признался в убийстве моей сестры.

«Мне жаль, что мы убили Кэмбри».

Вот так он выразился, и это были его последние слова.

Я не могла его простить. Я не могла его убить. Я не знала, что делать. Я оставила его лежать на дороге, села в машину и поехала прочь.

Нет. «Поехала» – не то слово.

Я оттуда сбегала.

И я совершила ошибку. Я оставила убийцу рядом с машиной, которая все еще была на ходу, и полуавтоматической винтовкой в багажнике. Он мог сбежать даже раненый, взять заложников или устроить засаду на тех, кто по моему донесению приедет за ним первым. Приближающийся лесной пожар не убил бы его – мост Хэйрпин стоит до сих пор, хотя и измазанный сажей. Эта проклятая Шпилька не пострадала!

Отъехав, я посмотрела в зеркало заднего вида. Помню, как увидела окровавленное лицо Кэмбри, все в синяках. В голове появилась четкая мысль.

В тот день я повторяла слова, которые прозвучали во время поминальной службы на похоронах Кэмбри: «Когда умираешь, ты превращаешься из человека в мысль, образ». В июне я думала, что поняла смысл этих слов. Но осознание пришло только сейчас – смерть жестока. Моя сестра больше физически не присутствует в этом мире. У Кэмбри больше нет голоса, тела, своего «я». Она существует только в нашей памяти – какой мы ее помним. Теперь мы несем ее сущность в себе, точно так же, как племена кочевников раньше носили огонь в роге, чтобы угли не гасли никогда.

Проезжая мимо разбитой грузовой фуры, в которой лежало тело Пластикмена, я решила, что огонь памяти, воспоминания о Кэмбри будет нести один человек. И им не будет ее единственный оставшийся в живых убийца.

Не Райсевику рассказывать о последних часах жизни моей сестры. О них буду рассказывать я.

Именно поэтому…

Думаю, что свернула с дороги я именно поэтому.

________________

«Тойота» резко развернулась и исчезла из прицела Тео.

«Что?»

Удивление сменилось неверием…

«Нет, нет, нет…»