Смерть на Невском проспекте

Пауэрскорт взмолился про себя, чтобы Николай не посмотрел на часы. Взгляд царя на часы, предупредил его посол — и это было единственным толковым советом, который удалось выудить у его милости, — означает, что аудиенция близится к концу.

— Позвольте, я объясню, Ваше Величество. — Только не вздумай говорить с ним покровительственно, одернул себя Пауэрскорт, не то он поймет, что я о нем думаю. — Предположим, у вас есть два друга. Вы знаете, что они встречались, чтобы о чем-то поговорить. Почти сразу после этого одного из них убивают. Всякий, кто пытается раскрыть это убийство, захочет узнать, о чем они говорили. Это может иметь непосредственное отношение к тому, из-за чего произошло убийство. То же самое относится и к мистеру Мартину.

— И как, у вас уже есть список подозреваемых? — спросил Николай, очевидно вернувшись к роли Шерлока Романова.

— Да, Ваше Величество, но простите меня, если я не назову имен. Я бы не хотел, чтобы эти люди остались у вас в памяти как убийцы. Это было бы нечестно по отношению к вам и несправедливо по отношению к ним.

— И вы полагаете, лорд Пауэрскорт, что разговор, который сейчас у нас состоялся, поможет вам отыскать убийцу?

Пауэрскорт, отметив, что царь уже отнес их разговор к прошедшему времени, не сказал, что убийца, по его мнению, должен проявить себя в ближайшие три-четыре часа после этой аудиенции.

— Да, Ваше Величество, и я чрезвычайно благодарен вам за то, что вы уделили мне время и так терпеливо выслушали мои теории.

— Желаю вам успеха в ваших расследованиях, лорд Пауэрскорт. Возможно, мы еще встретимся.

— Надеюсь, Ваше Величество, от души надеюсь на это.

Аудиенция завершилась. Придворный чин в аксельбантах проводил Пауэрскорта и его спутников до кареты. Они раскланялись. Пауэрскорт ожидал, что не слишком близко от дворца, возможно за воротами парка, экипаж остановят и их с Михаилом попросят выйти вон. Это была та игра, в которую он ввязался, когда послал телеграмму в посольство, сообщая, что в течение недели разрешит тайну убийства Мартина. Что бы ни случилось с Мартином, случилось оно сразу после аудиенции у царя. Его убили где-то между Петербургом и Царским Селом.

Погоню они услышали прежде, чем увидели, — до них донесся топот конских копыт по утоптанному снегу. Затем перед ними оказалось шесть всадников, все в замысловато-нарядной армейской форме — Пауэрскорт не смог определить, какому роду войск она принадлежит, — все с ружьями за спиной, а главарь с пистолетом в левой руке. Пауэрскорт сразу вспомнил, как много лет назад старый армейский инструктор по стрельбе поучал его, что к выстрелам с левой руки следует относиться с большим вниманием — зачастую они точнее, чем с правой.

— Эй, ты! — крикнул главарь кучеру. — Следуй за нами!

Юный солдатик из нападавших уселся рядом на козлы и ткнул возничего дулом в бок.

— Как ты думаешь, Фрэнсис, что сейчас будет? — прошептал Джонни Фитцджеральд.

— Думаю, они заберут меня, чтобы допросить, Джонни. Если возьмут меня одного, то, возможно, они от Хватова. Тому переводчик не нужен. Если же прихватят и Михаила, значит, это не Хватов, а кто-то еще. В общем, как бы там ни было, боюсь, длительное пребывание в компании этих джентльменов не слишком хорошо скажется на моих перспективах уйти в отставку.

Карета выехала из парка и следовала теперь по главной улице городка. В конце ее они повернули налево и въехали за ограду вокруг какого-то заброшенного на вид здания. Тускло светилось окно на первом этаже. У крыльца с облезлыми колоннами остановились. Военные коротко посовещались, после чего Пауэрскорту и Михаилу приказали выйти из кареты. Их грубо втолкнули в дом. Четверо армейских остались сторожить оставшихся, скалясь на англичан и дымя вонючими папиросами.

Пауэрскорт с Шапоровым оказались в когда-то красивой комнате с высокими потолками и арочными окнами. Всей меблировки там было что пара полурастерзанных кресел посередине да, напротив окна, у стены, — колченогий стол и два простых стула. В углу комнаты валялись в беспорядке несколько крепких палок и два кнута. Пауэрскорт, понятное дело, насторожился. У окна стоял офицер лет сорока пяти, очень бледный, седоватый, с тусклыми карими глазами и ужасным шрамом через всю нижнюю половину лица. Всякий другой, подумал Пауэрскорт, отрастил бы бороду, чтобы скрыть увечье. Этот же — нет. Он носит свой шрам как орден, как знак отличия.

— Капитан Андрей Иванович Шатилов, императорская гвардия, отделение дворцовой охраны, — командным голосом провозгласил он.

— Лорд Фрэнсис Пауэрскорт, приписан к министерству иностранных дел Его Величества Эдуарда Седьмого, — ответствовал Пауэрскорт. — Михаил Александрович Шапоров придан мне переводчиком. Соблаговолите объяснить, по какой причине нас так беспардонно взяли в плен. Я буду вынужден доложить об этом происшествии моему послу.