Смерть на Невском проспекте

А сам про себя подумал, что, похоже, зря распинается. Похоже, мир традиционной дипломатии с ее нормами, нотами и протоколами враждебен самому духу Санкт-Петербурга. Петр Великий пытался силой цивилизовать нацию, когда выстраивал свою столицу в этом негостеприимном месте, но вот прошло два столетия, и видно, что затея не удалась. Да и русские генералы, вспомнил он, всегда легко расходовали жизни своих солдат. Их так много, всегда найдется кем пополнить живую силу, когда полегли первые ряды.

— Это не ваше дело, интересоваться, почему местные власти сочли нужным временно подвергнуть вас заключению, Паверскот, или как вас там! — зычно ответил Шатилов.

Пауэрскорт промолчал. Двое громил устроились в креслах посередине комнаты, один — поигрывая длинной веревкой в руках.

— У меня к вам очень простая просьба, — продолжил Шатилов, исхитрившись наполнить ядом даже такую вполне невинную фразу. — Перескажите мне свой разговор с государем!

Пауэрскорт помолчал немного, а потом очень быстро сказал Шапорову:

— Этого не переводите. Я хочу довести его до белого каления, — и продолжил уже помедленнее: — Моя беседа с Его Величеством была строго конфиденциальна. Я не вправе оповещать вас о ней в той же мере, в какой не стал бы распространяться о своих разговорах с Его Величеством королем в Лондоне. С какой стати вы вообще решили, что можете задавать мне такие вопросы?

Шатилов налился краской, что с большим удовлетворением отметил Пауэрскорт, и принялся барабанить пальцами по столу.

— Те, кто отвечает за сохранность жизни императорской семьи, имеют право знать о содержании разговоров Его Величества. Всех! Без исключения! Во имя его собственной безопасности! Итак, извольте ответить на мой вопрос! О чем вы беседовали с Его Величеством?

Пауэрскорт подумал, что случилось бы, если б стало известно о намерении императора отправить своих чад за границу. Это было бы равносильно подписанию воззвания, в котором он признавался бы, что события вышли из-под его контроля, что он утратил веру в способность своего режима защитить его детей. Император сам объявил бы, что он — голый. Миф о самодержавии, выстроенный за три столетия правления Романовых, испарился бы, как туман солнечным летним утром. В результате, вероятно, монархия рухнет, и царю придется присоединиться к своему семейству в Англии, вклеивать фотографии в английские альбомы, смотреть, как плещутся у английских берегов английские волны. Альтернатива, конечно, может быть еще хуже: дети, взорванные бомбой террориста или убитые в своих постельках. Что ж, подумал Пауэрскорт, рассеянно уставясь взглядом на шрам капитана, для Николая II — это жизненно важно наверняка. А для Эдуарда VII? Присутствие царской семьи в Англии с большой долей вероятности приведет к союзу России и Великобритании. Столкнувшись с противостоянием мощных сил Франции, России и Великобритании, даже кайзер трижды подумает, прежде чем затеять войну, особенно если учесть, что другие англоговорящие страны, в первую очередь Соединенные Американские Штаты, ввяжутся в битву на стороне союзников. Да, это вопрос жизненного значения и для Лондона, и для Санкт-Петербурга.

— А я бы хотел, чтобы вы, капитан Шатилов, рассказали мне о другом разговоре. О том, который состоялся у вас — и кто знает, может, в этой самой комнате? — с моим предшественником по фамилии Мартин. Он виделся с царем вечером в среду, а позже, вечером того же дня или ранним утром следующего, был найден мертвым на Невском проспекте. Что скажете, капитан? Сталкивались ли вы с мистером Мартином? Сиживал ли он в этой самой комнате с вами и вашими громилами?

Парочка в креслах переглянулась и обменялась короткими репликами.

— Впервые слышу об этом Мартине, — сказал Шатилов. — Не испытывайте моего терпения. Рассказывайте, что там у вас было! — И со значением поглядел в угол, где валялись кнуты.

Теперь настал черед Шапорова говорить очень быстро, и, прежде чем перевести слова капитана, он вставил:

— Это было сказано не для нас, но один их этих, в креслах, сказал: «Смотри, чтобы то же не случилось с тобой!»

Интересно, сколько еще времени понадобится Джонни и шотландцу, чтобы прийти им на выручку. Пауэрскорт не сомневался, что те приступили к выработке плана спасения сразу, как только их с Шапоровым ввели в дом. Он и сам с сомнением поглядывал на кнуты, валявшиеся в углу. Что бы ни случилось, а обмануть доверие царя недопустимо. Он ничего не скажет. Больно, наверно, будет…

— Так что, вы убили Мартина? Здесь, в этой комнате? — произнес он со всей враждебностью, на какую был способен.

— Отстаньте от меня с вашим Мартином! — закричал Шатилов. — Отвечайте на вопрос!

— Вы убили Мартина? — Если Пауэрскорт добивался того, чтобы русский капитан разозлился, то его можно было поздравить с успехом.

— Довольно про Мартина! В последний раз спрашиваю: о чем вы говорили с Его Величеством?

Пауэрскорт был уверен, что насчет Мартина капитан лжет.

— Вы убили Мартина? — В третий раз прокричал он, и Шапоров, переводя, также повысил голос.