Смерть на охоте

Я удостоверилась, что фитиль хорошенько разгорелся, и вышла из комнаты. В коридоре было очень темно; крохотный огонек разбрасывал затейливые тени, которые извивались вокруг меня в гротесковом танце. Я не решилась спускаться по узким каменным ступенькам служебной лестницы и направилась к главной.

А вот и напрасно. Едва я ступила на галерею, в высокое окно заглянула луна, осветив два мраморных пролета в жутком обрамлении белоснежных оленьих черепов, развешанных на стенах. Тени от ветвистых рогов закачались лесом ножей, угрожающе нависавших надо мной, пока я шагала вниз, прикрывая жалкий огонек свечи. Мне вдруг страшно захотелось, чтобы появился Рори и отвел меня обратно в мою комнату. Ставни где-то в доме хлопали все громче, а позвать Рори самой было немыслимо – я бы ни за что не приблизилась к спальням мужской половины прислуги. Погнать меня в ту стороны мог разве что пожар. У подножия лестницы висел обеденный гонг, но я сразу представила, как Рори делает мне выговор – мол, желание созвать несметную рать для того, чтобы закрыть один-единственный ставень, не является убедительной причиной переполошить весь дом.

Тогда я напомнила себе, что большую часть жизни провела рядом с кладбищем и никогда не боялась злых духов. И себе же в ответ заметила, что покойники, с которыми приходилось иметь дело моему отцу, викарию, умерли естественной смертью, в отличие от вероломно застреленных оленей, чьи черепа скалились мне в темноте. Интересно, олени умеют превращаться в мстительных призраков или нет?..

Как вы уже догадались, я не могла похвастаться ясностью ума, следуя на стук, неуклонно нараставший. И вдруг я с оторопью и облегчением обнаружила, что это хлопает задняя дверь. Тот факт, что стуку нашлось естественное объяснение, меня слегка утешил, но сразу возникло подозрение, что в дом проник грабитель.

Лампу я решила не зажигать. Надо было срочно бежать наверх, разбудить Мэри и вместе с ней звать на помощь Рори – появиться вдвоем на мужской половине будет не так позорно. Я закрыла дверь, заперла ее на замок и вдруг заметила, что из лабиринта коридоров, ведущих к кухне, просачивается тусклый желтый свет. Тут меня осенило, и, чтобы проверить свою догадку, я двинулась на цыпочках вовсе не к кухне, а к ближайшей кладовой. Дверь была приоткрыта. Подняв свечу повыше, я сразу увидела, что наши запасы продуктов пребывают в полном беспорядке. Вопрос был в том, успел ли грабитель сбежать или же еще находится в доме. Именно в этот момент я услышала за спиной чье-то дыхание и схватила в кладовке первый попавшийся предмет, который собиралась использовать в качестве оружия.

– По-вашему, проводить расследование в одиночку – хорошая идея?

Голос прозвучал прямо у меня над ухом. Я вздрогнула и выронила свечу.

Мистер Фицрой успел ее поймать до того, как огонек погас, и имел удовольствие рассмотреть меня при свете во всей красе, а именно в толстенном халате из шотландки (моя дань уважения местному колориту) и с грозно занесенным над головой батоном колбасы.

Уголки его рта дрогнули в улыбке.

– Уверяю вас, Эфимия, я не грабитель. Просто проснулся среди ночи и пришел сюда выпить теплого молока. Однако мои кулинарные навыки оставляют желать лучшего, поэтому не могли бы вы его разогреть?

Я осторожно опустила руку со смертоносным батоном.

– Но грабитель…

– Судя по состоянию вашей кладовой, он давно сбежал. – Мистер Фицрой на всякий случай отобрал у меня колбасу. – Так как же насчет теплого молока?

– О, конечно, сэр, – не особо уверенно кивнула я и последовала за ним на кухню.

Там мистер Фицрой уселся за стол и принялся наблюдать за моими действиями. Найти молоко мне удалось после всего лишь двух неудачных попыток. Я налила его в маленькую кастрюлю, поставила на печку и с облегчением обнаружила, что та еще горячая – как ее разжечь заново, я понятия не имела и точно не справилась бы.

Все это время мистер Фицрой не сводил с меня пристального взгляда.

– Сейчас-сейчас, сэр, – пробормотала я.

– Не торопи́тесь. Всегда требуется время, чтобы освоиться в новой обстановке. Или привыкнуть к новым обязанностям.

Я в этот момент помешивала молоко в кастрюле, и у меня дрогнула рука. Он никак не мог знать, что никогда прежде мне не доводилось заниматься стряпней. Мистер Фицрой видел перед собой служанку, а все служанки умеют разогревать молоко, хотя бы для самих себя. Вернее, умеют те из них, кто вырос в соответствующих условиях.

– А вы не слышали, как стучала дверь, сэр? – постаралась я переключить его внимание.

– Слышал, – неожиданно ответил мистер Фицрой. – И мне любопытно было посмотреть, кто спустится ее закрыть.

Подогревшееся молоко, которое я как раз переливала в чашку, выплеснулось мне на пальцы.

– А сами вы не догадались это сделать? – резко спросила я.

– Я не обязан. – Мистер Фицрой встал и подошел ко мне. – Благодарю. Я ценю вашу смелость, Эфимия, но вам нужно быть поосторожнее.