Смерть на перекрестке

Добравшись до дальнего конца деревни, Кадзэ остановился. Постоял немного, все еще успокаивая вздернутые нервы и наслаждаясь недолгим бездействием. За спиной, в лесной чаще, запел соловей. Сладостная песнь его бальзамом пролилась на душу Кадзэ. Уже совершенно спокойный, он постарался забыть о недавней встрече с призраком и переключить внимание на то, что предстоит сделать сейчас. Потом еще раз глубоко вздохнул и вытащил из-за пояса меч и ножны. Вынул меч примерно до половины и стремительно бросился к дверям первой же ближней хижины.

— Подымайтесь! Беда! Бандиты напали! — закричал Кадзэ и принялся изо всех сил молотить ножнами в двери.

— Что?! Кто это?! — раздался из хижины чей-то сонный голос.

— Бандиты напали! Они уже близко. Вот-вот будут здесь! Живее! Беда! Подымайтесь! Берите оружие и выходите!

Кадзэ перебежал через улицу и через мгновение уже барабанил ножнами в дверь дома напротив.

— Подымайтесь, люди! Подымайтесь! Бандиты напали на деревню! Вооружайтесь и выходите!

Не дождавшись ответа, он вновь перебежал улицу и подскочил к следующему дому. И снова — яростный стук в двери и крик-предупреждение. Следующий дом. Следующий… Не добравшись еще до конца улицы, он уже понял: все сработало, как по писаному. Обитатели селения один за другим высыпали из домов. Многие держали свежезапаленные факелы, и в их мерцающем желтом свете Кадзэ явственно увидел: все, абсолютно все деревенские мужчины неплохо вооружены! Самурай бежал все дальше, от дома к дому, — а толпа на ночной улице становилась все гуще. Звучали удивленные голоса:

— Что случилось-то?

— Да, говорят, бандиты! А где ж они?

— Что? Какие бандиты?

— Кто напал?

— Где ж бандиты? Здесь уж?

Кадзэ промчался по задам деревни, поднимая обитателей немногих домиков, не выходивших на главную улицу. К тому времени как он обежал всю деревню, посреди улицы собралось уже все взрослое население Судзака — и мужчины, и женщины. Они переговаривались, половчее перехватывали оружие и вглядывались — кто мрачно, кто испуганно — в ночную мглу.

Запыхавшийся от бега Кадзэ втиснулся в самую гущу толпы и принялся, тяжело дыша, проталкиваться к ее центру.

— Это кто? Люди, что ж тут творится?!

— Самурай это! Тот, что у Дзиро в доме стоял!

— Где ж бандиты, господин самурай?

Толкаясь плечами и локтями, Кадзэ продирался сквозь человеческий лес, одновременно поглядывая на оружие, которое держали крестьяне. Цепы, серпы — ну, этого следовало ожидать. Но у большинства — копья, мечи, а то и алебарды-нагинаты. Молча, не отвечая ни на какие вопросы, он шел и шел сквозь гомонящую толпу и почти в самом центре заметил-таки пухлую руку, сжимавшую лук.

Прорвался к человеку с луком в руке — о, разочарование, — уперся взглядом в потную, круглую физиономию судьи!

— Б-бог-ги великие, г-гос-под-дин самурай, чт-то случ-чилось? — стуча зубами от ужаса, лепетал судья.

В другой руке толстяка Кадзэ заметил пучок стрел. Вытянул одну из трясущихся пальцев. Судья разжал руку — прочие стрелы рассыпались по земле. Храня невозмутимость на лице, самурай подошел к одному из крестьян, державших факелы. Спокойно рассмотрел стрелу в пляшущем желтом свете.

— Что случилось?! Что?! Соблаговолите отвечать! — Судья медленно, но верно приходил в себя.

Ответом Кадзэ не озаботился. Еще раз тщательно изучил стрелу судьи. Потом обвел неторопливым прищуренным взором гомонящую толпу, убеждаясь, что среди собравшихся более нет ни одного человека с луком.

— Да говорите же наконец! — взорвался судья.

Кадзэ поднял руку, утихомиривая обитателей деревни.

— Люди селения Судзака! — крикнул он громовым голосом. Шепот, выкрики и разговоры тотчас прекратились. Кадзэ еще раз обвел взором встревоженные лица вокруг и продолжал: — Вы сделали все, как и следовало! Ваша отвага и воинская сноровка до смерти напугали бандитов, уже собиравшихся напасть среди ночи на деревню! Поздравляю с победой!

Сказавши это, Кадзэ сразу же пошел прочь, и люди в толпе расступались перед ним, словно стебли высокой летней травы, которую раздвигает плечами путник, неведомо куда бредущий через зеленый луг. И долго еще, возвращаясь в княжеский замок, слышал потом Кадзэ у себя за спиной возбужденные споры крестьян, оставшихся позади.

Деревня Судзака гудела, ровно растревоженный улей. Одни крестьяне предполагали, что неведомо откуда явившийся самурай, не иначе, безумен. Другие спорили — всяко случается, может, ронин захожий правду сказал — спугнули они в последний момент шайку? Третьи же только пофыркивали: ну да, как же! В самый раз деревенщине темной пугать людей господина Куэмона или, коли уж на то пошло, любого другого предводителя разбойничьего! Поспорили, пошумели — и выдохлись. Напряжение необычных ночных событий ослабело. Мало-помалу разошлись люди деревенские по домам и хижинам своим — досыпать.