Смерть на рассвете

Первый раз — пять лет назад — приступ начался внезапно. Была зима, небо закрыли низко нависшие тучи. Он куда-то ехал на машине. И вдруг сердце бешено забилось, словно хотело вырваться прочь из грудной клетки. Оно рвалось и скакало, а тучи давили на него сверху, все быстрее, все сильнее. И ван Герден понял, что сейчас отбросит копыта — инфаркт, сердце не может колотиться так быстро. Это было почти сразу после Нагела, примерно через месяц после того, как они с Нагелом ехали по шоссе № 7. Ван Герден понял, что умирает, испугался и удивился, потому что он хотел умереть, но не сейчас, и руки у него дрожали, и все тело тряслось. Он громко, захлебываясь произнес: «Нет, нет, нет». Спокойно, спокойно! «Нет, нет». Он заставил себя выдохнуть. Он слышал шум, странные звуки, ему хотелось замедлить биение сердца. А потом все постепенно успокоилось, пришло в норму.

Это повторялось и позже, всякий раз, когда шел дождь и небо было затянуто пеленой облаков. Наконец страх пригнал его к врачу.

— У вас паническая атака. Вы не хотите обсудить ничего из того, что с вами произошло?

— Нет.

— По-моему, вам стоит обратиться к психологу. — Врач что-то написал черными чернилами на листке белой бумаги, придвинул ему — заботливо. В голосе и поведении врача угадывалась искусственная участливость, которую он обязан выказывать всем пациентам, когда того требовал случай.

Ван Герден свернул листок бумаги, положил в карман. Выйдя от врача, он достал направление, смял и выкинул. Даже не посмотрел, куда ветер угнал белый комочек. «Вы не хотите обсудить ничего из того, что с вами произошло?»

С течением времени все стало забываться; шли дни, недели, месяцы… Припадки становились все слабее и наконец прошли совсем — до сегодняшнего дня. Ван Герден догадывался, в чем дело.

Тил.

Так и знал, что все вернется.

Полковник Вилли Тил обладал безграничным запасом такта. Он утешал ван Гердена, а до него — многих других своих подчиненных. Черт! И как ему вообще удавалось сдерживаться, общаясь с матерью, Тилом и видя множество других сочувственных взглядов? С трудом, вот как — с трудом. От него потребовалось столько усилий, но ко всему человек привыкает, постепенно и ван Герден привык.

Он встал, заварил кофе. Да что с ним такое сегодня? Почти шесть часов, тихо, в это время всегда тихо и спокойно, опасно просыпаться ночью между двумя и тремя. Тогда приходится по-настоящему туго. А еще последние два дня он ложится спать трезвым. Вода в чайнике, кофе в кружке, крепкий, крепчайший кофе, он уже чувствует его вкус, может быть, надо поставить «Дон Жуана» Моцарта, вот уж кто был настоящий человек, хотя и отправился в ад. Ван Герден пошел искать компакт-диск, поставил, нажал кнопку, прокрутил увертюру. Дон Жуан исполнен бравады, он на пути к первому убийству, запах семени еще не выветрился, когда он собирается совершить свое первое убийство, свое единственное убийство, музыка Моцарта повышает уровень тестостерона в крови — такая бесшабашная… Вода закипела, он налил кипяток в кружку. Стоя на кухне, мелкими глотками пил черную безвкусную жидкость и смотрел на миску со спагетти. Сегодня вечером не нужно готовить, можно доесть остатки.

Сегодня утром он видел в зеркале всего себя.

Кара-Ан Руссо пригласила его на ужин. Сегодня вечером.

Сегодня ему надо повидать Вилли Тила, и все воспоминания снова оживут.

Почему ей захотелось пригласить его к ужину?

— У меня соберется несколько гостей.

— Нет, спасибо, — ответил ван Герден.

— Знаю, я не предупредила вас заранее, — сказала она своим бархатным голосом. В нем явно слышалось разочарование. — Но, если вы заняты, приходите попозже. — Кара-Ан продиктовала ему адрес. Она жила неподалеку от Столовой горы.

Чего ради?

Ван Герден снова сел на стул, положил босые ноги на журнальный столик, кружку с кофе поставил на грудь, закрыл глаза. В него медленно проникал холод.

Чего ради?

Он послушал музыку.

Может быть, надо ей позвонить.

Нет.

Хоуп Бенеке проснулась с мыслями о ван Гердене. Самая ее первая мысль была о ван Гердене.

Это ее удивило.

Она сбросила ноги с кровати. Ночная рубашка была теплой и мягкой, приятно льнула к телу. Она быстро направилась в ванную. У нее столько дел. Субботние дни… Их надо использовать с толком.

Он набрал номер.

— «Голос любви». Доброе утро.

— Здравствуйте, — сказал он.

— Здравствуй, зайчик. Я Моника. Чего ты хочешь? Хочешь наговорить мне непристойностей?

— Нет.

— Хочешь, чтобы я наговорила тебе непристойностей?

— Нет.

— А если я попрошу тебя кое-что сделать со мной?

— Нет.

— Тогда чего же ты хочешь, милый?

Молчание.

— Не тяни, зайчик, счетчик-то включен.

— Я хочу, чтобы ты сказала мне что-нибудь приятное.

— О господи, опять ты!

— Да.

— Давненько ты не объявлялся.

— Да.

— Милый, ничего «приятного» я не делаю. Я тебе уже говорила.

— Да.

— Тебе очень одиноко?

— Да.

— Бедняжечка.

— Мне пора.

— Тебе всегда пора, зайчик.

Он повесил трубку.

«Бедняжечка»!

16