Смерть на винограднике

Дорога от мюнхенского аэропорта до Бамберга заняла всего два часа и была приятной. Они проехали мимо Нюрнберга, и Натали прошептала:

– Нюрнберг. Здесь их судили. Теперь это и моя история.

Мадам Шазо взяла на себя обязанности штурмана в их взятой напрокат машине. Она умело ориентировалась на дорогах и гордилась этим, но с тех пор, как умер ее муж, за рулем всегда сидел ее сын.

– Вот верхний город, а вот нижний, – показывала она по карте. – Их разделяет река Регниц. – Взглянув на Кристофа, она улыбнулась, втайне мечтая, чтобы он поскорее женился. – Сбавь скорость, вон там указатели отеля. – Она кивнула в сторону коричневых уличных указателей. – Вижу! Поверни направо, к отелю «Мессершмидт». На Лангештрассе.

Они припарковались на небольшой стоянке для гостей и зарегистрировались в отеле. Им еще хватило времени, чтобы принять душ и привести себя в порядок перед встречей с Францем и Эллен. Выходя из своего номера, Кристоф увидел, что взволнованная мать уже стоит на пороге своего.

– Мою брошку видно? – спросила она.

– Да, мама. Тебя и ее заметят сразу же. – Он подал матери руку. Они вышли на улицу и по мосту дивной красоты направились в верхний город. Повсюду на улицах попадались студенты университета, местные жители всех возрастов ехали на велосипедах, туристы останавливались у ресторанов, читая меню на уличных стендах.

– Как в Эксе, – заметил Кристоф.

– Да, – согласилась Натали Шазо. – Самый настоящий город, с компаниями и ресторанами, а не диснеевский макет. Будем надеяться, что и Экс останется таким.

– Вон указатель площади Домплатц. Мы ведь там с ними встречаемся? В Историческом музее?

– Да. – Мадам Шазо ускорила шаг. – Его здание называется «Ратштубе». В письме Франц назвал его «жемчужиной эпохи Ренессанса». Он преподает историю в университете здесь, в Бамберге.

Кристоф ободряюще похлопал мать по руке.

– Да, ты уже говорила мне. – И мысленно добавил: «И не раз». -Он ведь говорит по-французски?

– Да, прекрасно, а вот Эллен – только по-немецки. Что же мне делать?

– Ты что-нибудь придумаешь.

– Тебе не будет скучно, если мы куда-нибудь сходим… поговорить?

– Обо мне не беспокойся, – попросил Кристоф. – Я пойду поищу, где здесь подают «копченое пиво». «Раухбир» – так, кажется, оно называется.

Они вышли на Домплатц – большую, слегка покатую площадь, окруженную прекрасно сохранившимися живописными зданиями. Она разворачивалась перед ними, как книга с объемными иллюстрациями, посвященная европейской архитектуре Ренессанса. Здание Ратштубе находилось в юго-восточном углу и выделялось элегантными заостренными фронтонами и узорными эркерными окнами, обращенными к площади. Рослый пожилой мужчина и такая же рослая женщина стояли под указателем у музея, слегка соприкасаясь плечами. Мужчина щурился на вечернем солнце. Эллен Хоффманн, урожденная Шмидт, указала на Шазо, мать и сына, и что-то сказала брату. Восьмидесятилетний Франц Шмидт, все еще стройный и подтянутый благодаря ежедневным поездкам на велосипеде по холмам, сорвал шляпу и бегом бросился навстречу Шазо через всю площадь.