Смерть на взлетной полосе

— Сами слова неважны, — в очередной раз вмешался Лозинский. — Тут суть в другом — в индивидуальном подходе. Если индивидуальный подход к человеку подобран правильно, то ты можешь расположить его к себе настолько, будто вы знакомы много‑много лет. И давно уже хорошие друзья. Вы начинаете понимать друг друга с полуслова, с полувзгляда… Я могу подобрать к Ане такой индивидуальный подход в той или иной стрессовой ситуации, а вы, например, нет.

— По‑моему, нас в очередной раз унизили, — ухмыльнулся Крячко. — Тебе так не кажется, Лева?

— Это не унижение, — небрежно отмахнулся Лозинский, — это наука.

— Вы хотите сказать, что преступник — психолог?

— Боже упаси! Хотя… В определенном смысле — да… В чем‑то… На самом деле я лишь указываю вам на тот факт, что преступник изучил свою жертву, прежде чем… провернуть свое грязное дельце, скажем так. Досконально изучил. Расскажите, что было дальше, Аня. Когда вы вышли из сквера.

— Он пригласил меня в кафе. Выпить.

— И сам выбрал вино. Верно?

— Да.

— Какое?

Допрос Штурминой уже, по сути, вел Лозинский, Гурову и Крячко оставалось лишь наблюдать за процессом со стороны.

— Он выбрал «Cheval Blanc».

— Это ваше любимое вино?

— Да.

Лозинский оттопырил третий палец и, чуть повернув голову в сторону сыщиков, спросил:

— Вы следите за ходом моих мыслей?

— Следим.

— Как по мне, так я наблюдаю какую‑то клоунаду, — фыркнул Крячко.

— Это лишь ваше ощущение, Стас, — улыбнулся Лозинский и заговорил быстрее: — Следите дальше. Мы опустим всю ту чепуху, которую говорил преступник, и перейдем сразу к первому поцелую. Вы ведь помните, как случился ваш первый поцелуй, Аня?

— Да, конечно.

— Он склонился к вам, и что вы почувствовали? В самый первый момент?

— Запах его парфюма.

— Точно. И что же это был за запах?

— Это был одеколон «Блэк».

— Ваш любимый?

— Да.

Лозинский победоносно оттопырил четвертый палец и произнес:

— Я думаю, комментарии излишни.

— А у меня сложилось впечатление, что вы просто подсказывали ей ответы, — парировал Крячко.

— Вовсе нет, Станислав. Я лишь отбросил всю лишнюю шелуху и вычленил главное. Те четыре «кита», на которые, как мы видим, опирался преступник. Он знал, на что опираться. И этого оказалось достаточным.

— Остается один вопрос, Андрей Борисович. — Гуров сунул руки в карманы и слегка качнулся на каблуках. — Как он все это выяснил?

— А вот это и для меня пока остается загадкой, — прищелкнув языком, признался Лозинский.

— Вы кому‑нибудь рассказывали обо всем этом, Анечка? — обратился к потерпевшей Крячко. — О своих предпочтениях? О прогулках в сквере? О вине? О парфюме?

— Она утверждает, что нет, — в очередной раз ответил за Штурмину ее личный психолог. — Но она может и не помнить этого. Так называемая «слепая память». «Мертвая зона». Я как раз пытался ее вскрыть, когда появились вы и…

— Но она рассказывала об этом тебе? — По губам Станислава мелькнула злорадная ухмылка. — Верно?

— Да. Мне Аня об этом, разумеется, рассказывала. Считаете меня сообщником преступника? Что ж… Это логично. Если хотите, можете меня даже арестовать. — И Андрей картинно протянул вперед сложенные между собой руки.

— Пока не стоит, — покачал головой Лев.

— Но город тебе лучше не покидать, — хмыкнул Крячко. — До поры до времени.

— Я никуда и не собирался. Мне, как и вам, хочется докопаться до истины. Изобличить преступника.

— Ты к нам в напарники набиваешься, что ли? Так это напрасно, психолог. Такая работенка не по тебе. Стрельба, засады и все такое… Мы не занимаемся круглыми сутками промывкой мозгов симпатичным дамочкам.

— В самом деле? А я думал, о такой возможности вы только и мечтаете, Стас…

Гуров снова собрался вмешаться, чтобы словесная перепалка между двумя мужчинами не вылилась в нечто большее, но в этот момент на пороге гостиной появился участковый Привалов.

— Там это… — Смотреть в сторону Штурминой младший лейтенант старательно избегал. — Товарищ полковник… Приехал эксперт из художественного отдела. Для составления фоторобота… И свидетели. Пять соседок. Они все здесь. В прихожей…

— Пусть эксперт проходит сюда, — распорядился Гуров. — Вы готовы помочь нам с описанием преступника?

Вопрос был обращен к Штурминой, но Анна продолжала сидеть молча. По ее щеке медленно катилась одинокая слезинка.

— Пять свидетельниц, вы говорите? — решительно поднялся с кресла Лозинский, одергивая на себе застегнутый на нижнюю пуговицу пиджак. — Колоссальный объем работы! Да, полковник? Ну ничего… Я помогу вам. Облегчу задачу. Идемте!

— Эй! Ты совсем обнаглел, психолог? — окликнул его Стас.

Но было поздно. Андрей бодрым шагом уже направлялся к выходу из гостиной. Столкнулся в проеме с сухощавым экспертом, лицо которого украшали рыжие тараканьи усы, посторонился, впуская его внутрь, и только после этого вышел в прихожую. Сыщики вынуждены были последовать за ним.

— Я убью его, — пообещал Крячко. — Клянусь, Лева! Выну ствол и… Суд меня оправдает, я уверен.