Смерть нас обойдет

   Дернулся трамвай, застыл Бахов в неотрывном прощальном взгляде и остался на платформе. В вагоне людей не густо. Сидят хмурые, неразговорчивые, уткнулись в утренние выпуски газет. За окном — одно-и двухэтажные дома, наглухо отделенные от мира шторами и занавесками, разоренные уборкой огородики, до черноты пришибленные первыми заморозками цветы на клумбах, сиротливо желтеют дорожки во дворах. Стыдливо прикрываются ветвями оголенные деревья вдоль дороги, по которой пробегают редкие грузовички с газогенераторными установками, похожие на рыжих тараканов.

   Чем дальше от окраины, тем гуще очереди на остановках. Стайкой впорхнули молоденькие немочки с миловидными личиками. Костя подумал — студентки, но пригляделся, заметил потрескавшиеся, с впитавшимся в кожу машинным маслом руки, остатки сохранившегося лака на ногтях. Входили пожилые женщины с кошелками и сумками, старики с палками и корзинами, нахальные юнцы в гитлерюгендской форме. Эти сразу выпяливались на парней. Они завистливо засекли и шрам на щеке Сергея, и кресты на их мундирах. И девушки не оставляют их без внимания, то и дело стреляют глазками, а встретившись взглядами, первыми взора не отводят.

   Чаще и чаще видны глубокие воронки. Трамвай замедлил ход. Рельсы проложены по гравийной насыпи через огромный котлован, вырытый мощной авиабомбой. Они прогибаются под тяжестью вагона и, кажется, вот-вот оборвутся, и люди ухнут в наполненную мутной водой яму. Слышно, как всплескивают медленно вращающиеся колеса, потрескивают под дугой электрические разряды. Миновав опасное место, вожатая прибавляет скорость, и слышится облегченный шелест газетных страниц, снова встречаются, перекрещиваются, сталкиваются повеселевшие молодые взгляды. К развалинам привыкли, никого они не трогают и не волнуют. Только брезгливо зажимают носы, когда доносится сладковато-тошнотворный запах разложения. Видать, в руинах немало засыпанных трупов.

   Неожиданно завыли сирены, то нарастая, то замирая, словно стая зимних волков завела тоскливую свадебную песнь. Невдалеке застучали зенитки, панически заметались по улице прохожие. Вожатая резко затормозила трамвай, открыла двери:

 — Воздушная тревога! Освободите вагон, спуститесь в бомбоубежище!

   Парни последними выскочили из опустевшего вагона, Сергей не захотел в давке смешиваться с толпой немцев. Трамвай остался сиротливо торчать на рельсах, а его пассажиры, подчиняясь указаниям стрелок и надписей, скопом устремились к бомбоубежищу. За реденькой грядой серебристых облачков слышался комарино-свербящий писк множества моторов. Костя на бегу взглянул на небо и на огромной высоте заметил блестящих стрекоз, окруженных клубками разрывов зенитных снарядов.

 — В убежище, в убежище, господа офицеры! — издали кричал дежурный противовоздушной обороны.

   Не обратив на него внимания, парни пробежали мимо, проходными дворами выскочили на соседнюю улицу и спрятались в подъезд, заметив трех полицейских. Те стояли на мостовой, опасливо поглядывая в глубину ультрамаринового неба и, заслышав леденящий сердце визг падающих бомб, кинулись к убежищу. Захлопнулась за ними массивная дверь, и улица обезлюдела. Бомбы взорвались в стороне, срывая воздушной волной черепицу и листы гофрированного железа с крутых крыш.

   Легковую машину парни увидели издалека. Она стояла впритык к магазину с широкими, заделанными досками, окнами. Подбежали, и по эмблеме — силуэт обтекаемого веретенообразного тела, заключенного в кольцо, — и форме кабины Сергей узнал «оппель-капитан». Заглянул вовнутрь, ключ зажигания торчит в замке. Осмотрелся, кругом ни души. С отчаянной решимостью открыл дверцу, протиснулся к рулю, рядом устроился побледневший Костя. Не упускать же лучший шанс исчезнуть из города!

   Ногу на стартер, и мотор с ходу завелся. Сергей выжал сцепление, взялся за переключатель скорости, а позади разгневанный крик. Оглянулся, мчит по мостовой неизвестно откуда вынырнувший взбешенный немец и грозит кулаком. Парень дал полный газ, мотор по-дикому взревел; «оппель» чуть не на дыбы встал, словно норовистый жеребец, и рванул по улице. Костя взглянул в заднее окошечко и инстинктивно пригнулся. На месте магазина дымным вихрем, разрастаясь на глазах, поднималась черная стена, она вобрала в себя бегущего владельца автомобиля.   Взрывной волной подбросило машину, и Груздев еле-еле сумел ее выровнять. По металлической крыше забарабанили камни, комья земли, сверху посыпалась какая-то труха. Сергей рассмеялся:

 — Выручил нас второй фронт! Ухайдакал американец фрица, «капитан» в наше владение перешел.

   Вечерело. Синевой наливался воздух, косые солнечные лучи рыжими белками гнездились на ветвях, сквозь поредевшую листву просматривались аккуратные рядки деревьев. На перевале Сергей заглушил мотор, и парни вышли поразмяться. Внизу раскинулась хвойная чаща, на излучине жидким серебром блеснула река. Уходя к северо-западу, тянулось горное плато, сплошь изрезанное глубокими оврагами. За темно-зеленой лесной грядой волнистые сопки сливались с бурой равниной.