Смерть нимфы. «…Убитую звали Лора…»

— Да вы смеетесь надо мной! — воскликнула Наталия, не поверив ни единому его слову. — Вы хотите сказать, что спокойно ушли из домика, оставив в нем огромные деньги? Да вы в своем уме? Даже на встречу со мной вы напяливаете эту чертову маску, а с кучей денег поступаете таким вот легкомысленным образом. Это не похоже на вас.

— Похоже или не похоже — не вам судить.

Но все произошло именно так, как я вам только что сказал. Я и вышел-то на минуту… — Он замолчал, переживая, очевидно, вновь это потрясение.

— Хорошо, я поняла. Спортивный лагерь «Ландыш». Номер вашего домика?

— Четвертый. Прямо у берега, на пляже. Так вы поможете мне?

— Постараюсь: Если что увижу, сразу сообщу. Только вот куда?

Мужчина на минуту задумался, потом предложил:

— Я позвоню вам в десять утра. Устроит?

— Не уверена, — покачала головой Наталия. — Лучше сделаем так. Я оставлю в своей двери записку — если мне понадобится выйти из квартиры в это же время, — там будет указано время, когда вы сможете мне перезвонить. По-моему, так будет надежнее. Вы согласны?

— Да.

— Больше у вас ко мне ничего нет?

— Вы очень красивая, — улыбнулся глазами мужчина. И добавил:

— Вот теперь — все.

Выйдя из машины, она перешла улицу, села в свой сиреневый «Опель» и покатила домой.

Наталия чувствовала себя превосходно. Желтый портфель с долларами лежал у нее дома, на антресолях. Можно считать, что она уже выполнила эту работу. Надо будет только переложить деньги в пакет или сумку, а желтый портфель увязать с покойным Шаталовым… Вот черт, а ведь она Саре так ничего и не рассказала о нем…

Приехав домой и обнаружив, что Игорь еще не приходил, она не удивилась. Сару она нашла на кухне. Та сидела, подперев голову руками, и плакала.

— В каком спортивном лагере отдыхала Майя? — спросила Наталия, стараясь хотя бы внешне не акцентировать свое внимание на ее слезах.

Она подняла голову и посмотрела на нее затуманенным взглядом:

— В «Ландыше».

— Не может быть… — Наталия в который уже раз за день закурила. Они сидели в чистенькой, проветренной кухне, где на столе высилась гора горячих блинов, и курили на пару.

— Почему не может быть?

— Да это я так, не бери в голову. Ты лучше скажи: готова ли ты узнать правду о Шаталове? — спросила она и сразу же вспомнила отвратительный большой кухонный нож с белой ручкой, который торчал из тела Станислава Шаталова, жениха погибшей Майи.

— Что еще ужасного ты собираешься мне сообщить? — Сара была наэлектризована до предела. Но ничего лучше шоковой терапии на тот момент все равно придумать было невозможно.

— Я же была у него утром. Дверь открылась, и я вошла. Словом, он был мертв. Затем убили Майю — я в «этом нисколько не сомневаюсь, потому что Майя навряд ли сама положила в машину три канистры с расплескивающимся на ходу бензином… Она же не самоубийца… И еще — где ее голова? Я понимаю, что тебе неприятно говорить об этом, но ведь мне часто приходится общаться с Игорем, Сапрыкиным, Арнольдом, и я постоянно задаю им разные вопросы… Так вот, тело Майи не могло сгореть дотла. Больше того: те кости, которые лежат сейчас у тебя в сумке, могут быть и не ее…

— Как так? — Сара выронила зажженную сигарету, пепел рассыпался по столу. — А как же ее украшения, браслет, пряжка от сумки?

— Но головы-то нет. Все это очень странно, поверь мне. Если хочешь, мы с тобой прямо сейчас съездим к одному моему знакомому патологоанатому и расспросим его обо всем. Он объяснит тебе все куда более квалифицированно, чем я. Но главное — ты поверишь ему.

И тут Сара встала и подошла к окну. Люди довольно часто в сложные минуты своей жизни обращают свой взор на небо. Подходят к окну и подолгу смотрят на звезды или пролетающие облака.

— Там была голова, — глухо проговорила она, — просто я ее не взяла. Не захотела брать. Я не могла поверить, что эта обгоревшая кругляшка с пустыми обугленными глазницами — Майя. Я так и сказала тому человеку, который мне все это показывал.

Наталия ошеломленно уставилась на нее — она была потрясена. Сара — совершенно непредсказуемая женщина. Эстетка до мозга костей. Надо же! Притащила из морга груду костей, а череп взять не сочла необходимым.

— Хочешь, я тебе поиграю? — неожиданно, чтобы как-то разрядить тягостную атмосферу, предложила она. — Что-нибудь нейтральное, спокойное, чтобы ты пришла в себя…

Сара взяла себя в руки, и они вдвоем прошли в «классную», где в синих сумерках сверкал черным лаком элегантный белозубый рояль.

— Зажечь свет? — спросила Наталия.

— Да нет, не стоит, — тихо отозвалась Сара. В темноте она показалась Наталии поразительно красивой и утонченной. Черные кудри ее, высоко поднятые и уложенные на затылке, блестели в свете уличного фонаря, который где-то на треть освещал комнату и делал кружевные занавески на окне ослепительно белыми.

Наталия мазнула легким арпеджио по клавишам и заиграла одну из замечательных арий «Травиаты» — «В Париж мы уедем…».

Далее все происходило помимо ее воли.