Смерть нимфы. «…Убитую звали Лора…»

— Две тысячи в час, — произнес он, словно извиняясь, что подсунул молодой и красивой леди эту несчастную посудину вместо яхты с хромированными деталями.

— Вы здесь давно? — спросила Наталия тоном любопытствующей туристки, праздной и ленивой.

— Всю жизнь, — ответил он, помогая ей сесть в лодку. — Веслами пользоваться умеете?

— Каталась как-то в парке… Кстати, здесь у вас недавно отдыхала моя знакомая, Майя. Вы ее наверняка видели. Она такая…

–., такая черненькая, худенькая, да? Майя. Как же, яркая девушка. Только она поувереннее вас будет и из лодки почти не вылазила. Бывало, в столовую сходит, покушает и снова на лодку. Прямо как рыбка. Она нерусская, брови черные, глазищи тоже черные или голубые, сейчас не скажу… Но красивая, как артистка… За ней все мужчина один ухаживал, расспрашивал меня, в какую протоку она свернула, мне же видать с мостика… Но она ни с кем не общалась. Все одна и одна. С островов, бывало, привезет целую охапку цветов, банку еще у меня спрашивала…

— Вы так много мне о ней рассказали… Уж не влюбились ли вы в нее сами? — попробовала пошутить Наталия, обрадованная тем, что ей достался такой словоохотливый собеседник. — И давно она здесь была?

— Дня два как уехала… А пробыла что-то около трех-четырех дней, но я ее почему-то запомнил… Она сильно отличалась от всех отдыхающих. У нас же тут, у обслуги, скукотища, так мы все смотрим на отдыхающих и пытаемся представить их жизнь…

— Ну и что же вы можете, например, рассказать о Майе? — Наталия говорила таким тоном, словно ее это мало интересовало и она просто поддерживала разговор.

— Умная она и вежливая. Но, скорее всего, не замужем или замужем за человеком много старше себя.

— Вот это наблюдение… Но почему? — искренне удивилась Наталия, никак не ожидавшая от простого лодочника таких занятных рассуждений. «Тоже мне, физиономист…»

— Да потому, что ей скучно будет со своими ровесниками.

— Понятно. А кто за ней ухаживал-то?

— Мужчина. Тоже интересный. Худой, но красивый… Мне даже хотелось, чтобы они там, в какой-нибудь протоке, и познакомились, но они всегда возвращались порознь и, как мне кажется, даже не видели друг друга…

— Какой вы все-таки наблюдательный, — не выдержав, заметила Наталия и, поблагодарив лодочника за помощь, отчалила от берега.

Вот она, тихая заводь, и эти цветущие берега, которые она видела в своей «классной», сидя за роялем. Да, так действительно можно свихнуться. Права была Сара, когда предупреждала о том, что надо беречь свое здоровье и в особенности нервную систему.

Она скользила, не напрягаясь, вдоль протоки, окуная длинные легкие весла в маслянисто-темную воду и не переставая восхищаться открывающимися пейзажами. Здесь было на что посмотреть: справа зеленый луг с пасущимися на нем коровами, ивы, полощущие свои белесо-зеленые космы в воде, цветочные поляны, семейство молодых и ранних простодушных подсолнухов, живописные тишайшие заводи с кувшинками и лилиями…

Она размышляла о Майе. Что заставило ее покинуть эти райские места? Почему Сара сказала, что она предложила Майе отдохнуть… Как там она выразилась? Ах, да: «Говорила же я ей, чтобы она поехала на остров и отдохнула. У меня даже была заготовлена путевка, но она отказалась, и знаешь из-за кого?»

Почему же тогда Сара ничего не рассказала ей о том, что Майя незадолго до этих странных записок (а может, и в их бытность) отдыхала в «Ландыше»? И еще: та кувшинка, которую она обнаружила в подъезде, на лестнице? Как все сложно, запутанно…

Спрашивается, зачем кому-то писать такие идиотские записки? Чтобы предупредить? Но если так, то почему это надо делать таким претенциозным, можно даже сказать, экзальтированным способом? Почему в кувшинке?

И тут она поняла происхождение кувшинки. Когда нос лодки плавно скользнул в зеленый плавучий ковер из жестких листьев, среди которых цвели желтые, неестественные в своей геометрической точности кувшинки. Что стоит засунуть записку в цветок? Человек, который это делал, знал маршрут Майи. Почему же тогда он, не воспользовавшись возможностью здесь, к примеру, в тихой заводи, познакомиться с Майей и предупредить о готовящемся преступлении, фаршировал кувшинки пространными записками? Потому что никакого преступления не было и в помине — просто кому-то надо было, чтобы Майя уехала из лагеря. Но почему? Может, она могла кого-то там встретить и узнать, может, кто-то хотел, чтобы она вернулась в город… Стас? «…Но она отказалась, и знаешь из-за кого?»

Стас? Она могла отказаться, чтобы быть вместе со Стасом… У него в школе были экзамены, и Майя… А что, собственно, такого особенного сделала Майя? Ну уехала в лагерь без Стаса.

Уехала же Наталия одна, без Логинова. Мало ли существует причин, по которым люди временно расстаются? К тому же неизвестно, какие отношения были у Майи со Стасом. Может, они были просто друзьями?

Наталия жалела сейчас об одном: что не успела как следует расспросить обо всем Сару. Она наверняка что-то от нее скрывает. Но почему? Ведь она первая пришла к ней и обратилась за помощью. Оно и понятно: кому понравится получать подобные устрашающие записки.