Смерть от воды

Она была готова вот-вот расхохотаться от этой торжественной манеры изъясняться, но сдержалась.

Гостиная была светлая, с широкими окнами и эркером, выходящим на улицу Лёвеншольд. Мужчина, узнаваемый по фотографиям в газетах и телепередачам, сидел за письменным столом у окна и тюкал двумя пальцами по клавиатуре. В жизни он выглядел старше, лицо было желтое, осунувшееся.

— Садитесь, — сказал он, не поднимая взгляда.

Она осталась стоять. Ей никогда не нравились приказы, особенно от пожилых мужчин.

Наконец-то Бергер обернулся.

— Хорошо, что вы все еще стоите, — улыбнулся он и скользнул по ней взглядом. — Женщина вроде вас не должна садиться, пока ее не разглядят. — Он указал на диван у противоположной стены. — Вы не похожи на сестру, — заявил он. — Совсем не похожи. Кофе?

Он встал, заполнив собой комнату. На письменном столе стоял латунный колокольчик, он схватил его, позвонил. Тут же в дверях появился Одд.

— Подай нам кофе, пожалуйста, — попросил Бергер.

Одд повернулся к Лисс:

— Латте? Эспрессо? Американо?

Его шепелявость стала отчетливее, и Лисс заподозрила, что это нарочно.

— Эспрессо, — ответила она, — лучше двойной.

Снова небольшой поклон, и Одд исчез. Теперь все выглядело еще смешнее, и Лисс подумала: что это за пьеса разыгрывается перед ней?

— Он представился как ваш дворецкий, — сказала она и с некоторым колебанием села.

— Так он и есть дворецкий, — признался Бергер. — Получил образование в лучшей академии дворецких в Лондоне. Понятия не имею, что бы я без него делал.

— Наверняка хорошо для вашего имиджа, — прокомментировала Лисс.

Бергер, хромая, подошел к креслу с другой стороны стола.

— Разумеется. За счет него я и живу. Годовая зарплата дворецкого не такая уж высокая, и она себя оправдывает.

Он достал пачку сигарет, французских, «Голуаз», предложил ей и прикурил от золотой зажигалки с выгравированными инициалами Э. Б.

— Подарок от спонсоров, — улыбнулся он, заметив, что она разглядывает зажигалку. — Самое большое милосердие в моей жизни демонстрируют спонсоры. Я живу за счет милосердия. Из милосердия.

Дверь беззвучно растворилась, и появился Одд с подносом. На нем стоял серебряный кофейник, чашки, блюдца, сахар и маленький сливочник с молоком. На руках дворецкого красовались белые перчатки, и тут уж Лисс не удержалась от смешка. Никто не спросил, над чем она смеется, а Одд удалился, разлив кофе по чашкам, так же тихо, как появился.

— Я, как вы знаете, виделся с вашей сестрой, — сказал Бергер. — Но не в тот вечер, когда она должна была появиться в студии.

Лисс почувствовала, что он заговорил об этом, чтобы опередить ее.

Он все еще сидел и разглядывал ее.

— А теперь вы хотите узнать, что случилось с Майлин. Это естественно. Вы только что вернулись из Амстердама, как я слышал.

Он обнажил зубы, очень белые, крошечные, похожие на молочные. От этого улыбка его стала шаловливо-детской, по контрасту с помятым лицом и огромным телом.

— А вы защищаете насилие над детьми, как я слышала, — сказала она и затянулась крепкой сигаретой.

— Правда? — Он зевнул. — Это моя работа — провоцировать людей, говорить о том, что их злит и что они обожают слушать. Вы наверняка видели рейтинги моего шоу. Да? Последнюю передачу посмотрело более девятисот тысяч. Мы приближаемся к магическому миллиону. После каждого эфира мы вынуждены останавливать работу телефонных операторов из-за перегрузки. Газеты одного только Осло написали о «Табу» больше двадцати пяти полос. Но разве об этом мы собирались говорить? У меня редко бывают гости, особенно незнакомые дамы.

— О чем же мы собирались говорить?

— О вас, Лисс Бьерке. Это куда интереснее. Молодая женщина отправляется в Амстердам учиться дизайну. И все больше работает моделью. Причем работа все больше сомнительного свойства, по крайней мере с точки зрения обывателя. Давайте поговорим о вашей показной богемности и выборе любовников.

Она со звоном поставила чашку на блюдце.

«Откуда, черт возьми, вы это знаете?» — могла бы она спросить, но заставила себя промолчать. Прогнала мысль, что в эту секунду кто-то ходит по Осло и наводит справки о ее местонахождении. «Воутерс», — промелькнуло у нее в голове.

— Расскажите о себе, Лисс, — призывал Бергер. — Я падок на хорошие истории.