Смерть Отморозка. Книга Вторая

Норов посмотрел на руки прокурора, хваткие, с короткими мясистыми пальцами – руки правосудия. Он не раз видел, как они считают доллары в пачках, как мнут груди проституток, как нажимают курок подаренного дорогого ружья на браконьерской охоте, как лихо поднимают рюмки с коньяком.

Он чуть заметно усмехнулся.

– Полагаю, затея с судом принадлежит губернатору, – пояснил он заместителю. – Он надеется поймать меня в ловушку. В суде обвиняемые и их адвокаты начнут выгораживать себя, валить все на меня, – у них просто не останется иного выхода. Я не хочу, чтобы мое имя опять трепали. Моя вина не доказана, я был арестован незаконно. Тем не менее, я ушел в отставку, заплатил за свои ошибки должностью, разве этого недостаточно?

Заместитель задумчиво потер переносицу. Его руководитель, полномочный представитель президента, высоко ценимый в Кремле, в конфликте между Норовым и губернатором неофициально был на стороне Норова. Заместитель получил инструкции: в переговорах по возможности идти Норову навстречу. Но не слишком ли многого требовал Норов?

– Я должен посоветоваться, – проговорил заместитель, поднимаясь.

Отсутствовал он примерно полчаса. В это время прокурор горячо уговаривал Норова не упрямиться и войти в его, прокурора, положение, – не может же он вернуться к начальству с пустыми руками. Норов слушал его с рассеянной улыбкой, неопределенно кивал, но не отвечал. Прокурор даже в конце засомневался: в себе ли он?

Заместитель вернулся и занял свое место во главе стола.

– Суда не будет, – объявил он. – Дело Павла Александровича закрываем «за отсутствием», по остальным – «за недоказанностью».

– Бл.ь! – в сердцах выругался прокурор. – Ну вот какая тут на хер справедливость?! Насмешка над законом! Эх, был бы Сталин, навел бы порядок!

Разобиженный, он ушел, даже не пожав Норову на прощанье руку.

– Передайте мою искреннюю благодарность вашему руководителю, – сказал Норов заместителю.

– Обязательно, – осклабился в ответ заместитель. – Он хотел бы встретиться с вами лично, недельки через три-четыре, когда все уляжется. Он поручил мне это организовать. Вы не против прилететь в Москву? Полагаю, речь пойдет о ваших дальнейших служебных перспективах, – эти слова он произнес, понизив голос, хотя в кабинете кроме них никого не было.

Перспектив Норов не видел, государственная служба для него закончилась. По большому счету, можно было и не встречаться, но поблагодарить полпреда лично все-таки следовало.

– Буду рад, – кивнул Норов.

***

Суда Норов не желал не только по причине огласки. За годы работы в мэрии пресса полоскала его вдоль и поперек, он давно уже утратил прежнюю чувствительность. Главная причина, по которой он не отдал Серпер и ее шайку прокуратуре, заключалась в том, что он собирался решить их судьбу сам. Возможности рассчитаться с ними у него были.

Месяц спустя после встречи в Нижнем Новгороде Норов парился в бане с Ильей Кругловым, мэром Энгельса, и Моряком. Баня была русской, простой, без всякой роскоши, но с хорошей парной, выложенный каким-то особым способом, а в предбаннике имелся небольшой бассейн с ледяной водой. Девочек они никогда не вызывали; Моряк считал, что люди они – серьезные, и базар у них серьезный. А с шалавами – какой базар? Дурь одна, баловство. Остальные не возражали: Пацанчик был примерным семьянином, а Норов проституток не любил.

И мэр, и вор были в курсе Норовской истории, – у обоих имелись свои источники в органах – однако, эту тему они не затрагивали, проявляли деликатность. И лишь когда красные, истомленные, они, завернувшись в длинные простыни, перебрались из парной в комнату отдыха, где их ждал накрытый стол, Моряк закурил самокрутку с марихуаной и спросил, как бы между прочим:

– Ты корешей-то своих лечить думаешь, или как?

– Думаю, – подтвердил Норов. – Как раз хотел посоветоваться.

Для него это был главный вопрос. Собственно, он и приехал, чтобы обсудить способы «лечения» Серпер и ее «команды».

– Что пьем, Паш? – спросил мэр, по-хозяйски оглядывая бутылки.

– Да он винишко красное всю дорогу тянет, – с усмешкой ответил за Норова Моряк. – Фраер козырный.

Ему нравилось поддразнивать Норова; «козырный фраер» звучало насмешливо и в то же время уважительно. Себе он налил в хрустальный бокал минералки и с удовольствием выпил. Заядлый наркоман, он был равнодушен к спиртному. Пацанчик предпочитал пиво, крепкие напитки употреблял редко, хотя выпить за компанию мог много, не пьянея. С годами он потолстел, нарастил брюшко, но природного добродушия и веселости не утратил.

– Я, наверное, отойду, а вы тут пока поговорите, – сказал Илья.

Он и раньше сторонился уголовщины, а сейчас, будучи мэром, полагал, что ему не пристало участвовать в обсуждении дел такого рода. Вот только уйти ему было некуда: баня состояла из парной, комнаты отдыха, где они располагались, и предбанника. В предбаннике было холодно, в парной – жарко. Илья взял бутылку пива и отодвинул кресло подальше, в угол, делая вид, что не слышит.

– Ну, что скажешь? – спросил Норов Моряка.