Смерть пахнет сандалом

На устроенном вскоре для местных именитых жителей ужине его мужественное лицо и красивая борода снова обратили на себя внимание многих. Слизь и заложенный нос к тому времени уже прошли. Выдержанное желтое вино и собачье мясо, которыми славится Гаоми, на все сто пришлись Цяню по вкусу: желтое вино расслабляет мышцы и оживляет циркуляцию крови, а собачье мясо улучшает цвет лица. Поэтому его лицо начало еще больше лучиться, а усы и борода стали еще более впечатляющими. Со стопкой в руке он громко, мощно и убедительно обратился к рассевшимся сельчанам, решительно обещая в течение срока своего правления принести народу благоденствие. Его речь то и дело прерывали аплодисменты и приветственные возгласы, а по окончании бурные рукоплескания продолжались столь долго, сколько сгорает наполовину палочка благовоний. Высоко подняв стопку, Цянь произнес тост в честь всех этих людей в маленьких шапочках-арбузных корках и с козлиными бороденками. Они дрожа вставали, дрожа протягивали стопки, дрожа пили до дна. Цянь особо представил селянам одно из блюд на столе. Это была большая изумрудная капуста, живая, с виду не знавшая дыма и огня очага. Его подданные смотрели на это блюдо, но никто не осмеливался приступить к трапезе, все боялись, что начнутся шуточки, и они в один миг потеряют лицо. Цянь объяснил сельчанам, что на самом деле это готовое блюдо, а внутри него – с десяток известных редких деликатесов. Он тихонько поворошил капусту палочками, и кочан, вроде бы цельный, с хлопком стал распадаться, явив разноцветную начинку. Помещение тут же наполнилось изысканными ароматами. Селяне, по большей части сущие деревенщины, обычно привыкли наедаться до отвала мясом и рыбой. Такой новизны и живописности они никогда не видывали, а таких запахов им не доводилось нюхать. Подбадриваемые начальником уезда, они стали тыкать палочками, подцеплять на пробу капустные листья и, положив в рот, один за другим качали головами и рассыпались в похвалах. Вперед вышел уездный чиновник, ведавший налогообложением, советник Сюн и, не теряя времени, представил им супругу начальника уезда – новую матушку простого народа Гаоми, двоюродную внучку Цзэн Гофаня. Как бы невзначай Сюн заявил, что, мол, дева самолично явилась на кухню и приготовила для всех изумрудную капусту – знаменитое блюдо, рецепт которого передавался в их семье по наследству. Когда Цзэн Гофань служил в Пекине при главе министерства церемоний, он проводил на кухне неоднократные опыты, в результате которых и получилось это выдающееся произведение кулинарного искусства. Это блюдо объединяет в себе знания целого поколения известных сановников. Таланты Цзэн Гофаня проявились в первую очередь в литературном творчестве и военном деле, но и в кулинарии он также выделялся недюжинными способностями. Эти слова советника были встречены еще более горячими аплодисментами. На глазах нескольких пожилых селян выступили слезы и покатились по изрезанным морщинами щекам. Полившиеся вслед из ноздрей сопли повисли на реденьких бородках.

После трех стопок селяне стали по очереди произносить тосты в честь Цянь Дина и возносить ему хвалу. Каждый выражался по-своему, по-особенному, но никто не забывал сказать пару слов о бороде начальника. Кто-то говорил: начальник – поистине переродившийся Гуань Юньчан или возродившийся У Цзысюй[61]. Другой провозглашал: ясное дело, начальник – воплощенный Чжугэ Лян[62] или спустившийся на землю небесный царь Вайшравана[63]. Цянь Дину, вопреки всем его амбициям, трудно было противостоять этому калейдоскопу подхалимов. Если за тебя пьют, то нужно обязательно тоже пить, а если пить, то осушать стопку до последней капли. Он невольно забыл все чиновничье высокомерие, вел увлеченный разговор, прыгал от радости, в полной мере выказывал свою подлинную суть и действительно стал с народом одним целым.

В тот день он напился вдрызг, да и селяне тоже нагрузились так, что валялись вповалку. Эта пирушка прогремела на весь уезд и на долгое время стала темой ожесточенных пересудов. О большом изумрудном кочане капусты слухи ходили вообще как о чуде из чудес. Поговаривали, что в нем устроен механизм с потайным ходом, другим не открыть, как ни пытайся, а начальник Цянь палочками в кочерыжку тыкнул, кочан тут же распустился, как лотос, на десяток лепестков, и на вершине каждого лепестка сияло по целой жемчужине.