Смерть парфюмера

Мадам Нанетт поменяла тему, и мы заговорили о другом, но я чувствовала, что тень прошлого осталась. Хотя она и не из тех женщин, что ищут сочувствия, я не могла не испытывать к ней жалости. Однажды потерять любовь — это тяжело. Она любила и дважды потеряла одного и того же мужчину.

После ухода мадам Нанетт я размышляла над деталями нашего с ней разговора. Казалось, в загадке смерти Элиоса Беланже постоянно всплывали новые обстоятельства, и было нелегко понять, во что же выльется результат.

Мои раздумья прервало громкое гуканье Эмиля. Я подошла, открыла дверцу, а он сразу же запрыгнул мне на руки. Я немного опешила, когда он взобрался мне на плечо, но он благодушно урчал и осторожно гладил меня по голове.

— Да ты добрый парень, так?

Похоже, он со мной согласился.

Я перенесла его на диван и стала кормить кусочками яблока, когда вошла Винельда, чтобы помочь мне переодеться к ужину.

— Ой, вы его выпустили! — возбужденно воскликнула она. Потом подошла ко мне, рассеянно взяла со стула альбом, который оставила мадам Нанетт, и присела.

Эмиль громко загукал, перепрыгнул на колени к Винельде, забрал у нее альбом и протянул мне.

— Прошу прощения! — искренне сказала Винельда. — Я не намеревалась брать то, что мне не принадлежит.

Я решила, что это один из приемчиков обезьянки. Я слышала, что их натаскивали как карманников, но моя, похоже, очень щепетильно относилась к личным вещам других.

Следующие несколько минут Эмиль развлекал нас трюками из своего репертуара, коронным из которых стало заднее сальто со спинки дивана на пол. Настало время посадить его обратно в клетку и начать подготовку к ужину.

Было уже довольно поздно, а Майло так и не появился. Он отсутствовал почти весь день, делая бог знает что, и я еще больше злилась на него. Не только за сегодняшнее, но и из-за всех его выходок в Париже.

Я сидела у туалетного столика в одной комбинации, Винельда укладывала мои волосы, когда я наконец услышала, как он вошел.

Я не оторвала глаз от зеркала, когда он появился в спальне.

— Привет, дорогая, — сказал Майло.

— Значит, ты все-таки соизволил вернуться?

— Я же тебе говорил, что на ужин не опоздаю.

— Ты мне раньше много чего говорил. — Как бы я ни старалась, злость я сдержать не смогла. Меня так и подмывало выяснить отношения, но если мы хотели этим вечером добиться успеха, сейчас было не время.

— Ты на меня злишься, — заявил он.

— Какой же ты прозорливый, Майло, — ответила я, брызгаясь новыми духами «Букет Беланже». — Тебе бы в сыщики податься.

Винельда еще раз провела расческой по моим волосам и отступила назад со словами:

— Так хорошо, мадам?

— Да, Винельда, благодарю вас.

Она подошла к кровати, где лежало приготовленное на вечер мое новое черное платье. И быстро стрельнула глазами к двери, когда Майло шагнул в комнату.

— Вечер у Беланже должен выдаться интересным, — заметил он.

— Ты так думаешь? — Я встала из-за туалетного столика и повернулась к нему. — Уверена, что он покажется довольно скучным по сравнению с тем, как ты проводишь вечера.

Краем глаза я заметила, как Винельда неловко переминается с ноги на ногу. Несомненно, ей было не по себе. Бедняжку не обучали ремеслу горничной, и она еще не овладела искусством глохнуть при звуках супружеских ссор.

— Я сейчас его надену, — обратилась я к ней.

Она принесла платье и помогла надеть его через голову, стараясь не испортить прическу.

— Тебе будет интересно узнать, где я был, — произнес Майло.

— Сомневаюсь. Я бы сказала, что дело касалось азартных игр или лошадей. Или, возможно, женщины. Больше тебе ведь ничего не нужно.

— Ты сегодня вечером какая-то раздраженная.

Винельда покраснела, она едва не толкала меня, торопясь застегнуть платье и поскорее убраться.

— Я сама закончу, Винельда, — сказала я. — Можешь идти.

— Благодарю вас, мадам, — с огромным облегчением ответила она, торопливо сделала книксен и едва не вылетела из комнаты.

— Как же ты ее напугала. Что с тобой такое?

Я сделала глубокий вдох.

— У меня нет сил, Майло. Пока я пытаюсь помочь мадам Нанетт, ты бегаешь по Парижу и занимаешься… — Я нетерпеливо взмахнула рукой. — Да чем угодно занимаешься.

Я отвернулась и потянулась к шкатулке с драгоценностями, выбрав ожерелье из бриллиантов и ониксов на серебряной цепочке.

— К твоему сведению, сегодня днем я не играл на деньги, не ставил на лошадей и не покорял даму. Я был на аэродроме.

Я замерла с ожерельем в руке и обернулась:

— На аэродроме?

— Да, я решил поговорить с людьми, которые там были, когда Элиос Беланже попал в авиакатастрофу.

Я вздохнула:

— А почему ты мне ничего не сказал?

— Я не был уверен, выйдет ли из этого что-нибудь.

— Ну, вышло?

— Сам толком не пойму, — признался Майло. — Механик заверяет, что самолет был технически полностью исправен.

— Конечно, они так бы и сказали, — заметила я.

Майло кивнул, подошел ко мне и развернул, чтобы застегнуть платье.

— Им, разумеется, не хочется, чтобы на них повесили аварию. Но если принять во внимание, что они не ошибаются, остаются всего лишь две версии: погода или ошибка пилота.