Смерть пилигрима

— Вы совершенно правы, Валерия, — улыбнулся Иннокентий грустной улыбкой. — он вплотную заинтересовался археологией, решил, так сказать, получить информацию из первых рук. Узнав, что у нас, в Национальном парке, производятся широкомасштабные раскопки, да и вообще, Ашкелон — это город-рай для археологов, Илюша позвонил нам.

— Чтобы приехать и участвовать в раскопках?

— Да. Илья попросил приютить его на несколько дней, так как он по делам работы летит в Израиль. Мы, естественно, обрадовались, спросили, приедет ли Анжелика, но оказалось, что они уже вернулись в Москву и она осталась дома. Этот звонок был около месяца назад. И когда в дверь позвонили и мама пошла открывать дверь — ее чуть инфаркт не хватил: Илюша, этот программист, полиглот, светлая голова, стоял на пороге именно в том виде, в котором вы его только что видели. Мы пытались добиться от него, что явилось причиной таких метаморфоз, но ничего вразумительного от него не услышали.

— Переучился, — констатировала Дарья.

— Дарья, я просил рта не закрывать, — грозно нахмурился доктор и моя дочь послушно разинула рот.

— Но есть же какая-то причина? Может быть, он заболел?

— Нет, не заболел, я в этом абсолютно уверен, — убежденно сказал Райс. — Рассуждает здраво, рефлексы в порядке. Я, конечно, не психиатр, но больного от здорового отличить смогу.

— А чем он занимается? И почему ходит в таком виде?

— Илюша работает на раскопках в Национальном парке. Он присоединился к какой-то экспедиции. Ее возглавляет американка. Кажется, Барбара Уорнер. Деньги у него есть, да и тратит он немного. Снял квартиру, купил компьютер, Интернет, в общем — все для дела. Нет, он, определенно, не сумасшедший, просто с причудами. А поработать на свежем воздухе после многих лет корпения в тиши кабинета — что ж, в этом ничего плохого нет. Только вот сестра беспокоится — звонит из Москвы практически ежедневно.

Иннокентий замолчал. Еще раз проверив Дарью, он приказал ей сплюнуть и бодро сказал:

— Все, девушка, вы свободны. Два часа не есть, не пить. Приходите в следующий раз во вторник, надену тебе пластинку. Будешь саблезубая.

— Фи, — скривилась моя дочь, — и в школу с ней ходить?

— И спать, — заключил он, — а то не будешь, как эта, как ее, Синди Кроуфорд, улыбаться.

— Она мне никогда не нравилась, — фыркнула Дарья и выплыла из кабинета.

Чтобы немного развеяться, благо кабинет зубного врача находился в центре города, мы с Дарьей побрели от магазина к магазину, глазея на витрины и прицениваясь ко всякой всячине.

— Мам, смотри, вон этот сидит, который к доктору приходил!

Под веселым полосатым зонтиком от солнца сидел зять нашего доктора в окружении двух мужчин и девушки. Группа смотрелась весьма живописно, и наш знакомый ничем не выделялся на их фоне.

Жиденькие светлые волосы девицы были заплетены в косички, наподобие африканских. На лбу — широкая повязка. Хотя погода стояла прохладная, она была обута в веревочные сандалии на босу ногу, а на спине висел холщовый мешок. Мужчины были подстать: первый, грузный сложением и с гладковыбритым черепом, носил густую окладистую черную бороду и толстые очки. На ногах у него были растоптанные кеды. Второй — высокий молодой парень с сальными прядями, рассыпанными по плечам, удивительно напоминал журавля. Он размахивал руками, что-то доказывая всей честной компании, а его длинный нос с горбинкой так и норовил клюнуть бритого в макушку.

— Мама, хочу пить, — заныла моя дочь и потащила меня прямо к стойке кафетерия, рядом с которой сидела четверка.

Покупая колу, я услышала за спиной: «Это однозначно, дух святой посещал Аль Маджал, и не стоит противиться божественному предопределению, так как…» Конец фразы я не расслышала, отошла в сторону и только тогда вспомнила, что доктор запретил пить в течение двух часов.

— Дома попьешь, — решительно объявила я и сунула бутылку в сумку.

* * *

Вечером к нам пришел Денис. Звонко чмокнув Дарью в макушку, он протянул ей свежий номер компьютерного журнала «Интерфейс». Она тут же принялась листать его в поисках свежих адресов в Интернете.

— Как дела, дорогая? — спросил он, обнимая меня.

— Были с Дарьей у зубного. Она всю ночь промучилась.

— Да, это проблема, — кивнул он, — они ставят нам новые зубы, после чего мы кладем эти зубы на полку.

— Это еще Маршак перевел с английского эпиграмму на дорогого портного, — отозвалась я, — «…вы раздеваете меня, когда вы одеваете…». Точно, правда?

— Куда уж точнее… Ну ничего, в этом месяце у меня будет хорошая премия. Хватит и на зубы, и на что-нибудь еще останется.

— Спасибо, Денис, — я поцеловала его в щеку. — Есть будешь?

— Буду, — кивнул он, — наливай, Глафира.

В зеленом борще глазели бело-желтые кружочки яиц и расплывалась лужица сметаны. Кроме того я нарезала салат-латук с молодой редиской, а на плите доходила телячья печенка в соусе из шампиньонов. Как я умудряюсь при такой страсти готовить еще и сохранять фигуру — непонятно. Видимо, все сжигает внутренняя энергия.

После такого обеда идти никуда не хотелось и мы уютно устроились в салоне, перед телевизором. Я принесла кофе Денису, а себе — чай.