Смерть по фэн-шуй

– Рита, – проникновенно спросил он, – ты сама слышишь, что говоришь? Ты хочешь, чтобы я поверил в этот бред? Что камера исчезла сама по себе?

– Нет, – возразила я, прекрасно понимая, насколько неубедительно все это выглядит. – Наверное, ее кто-то взял.

– Опять вы за свои фокусы! Рощина, имей в виду: будешь скрывать улики – мигом останешься без лицензии!

– Кто это останется без лицензии? – Гошка вошел в магазин и услышал последние слова. – Стрешнев, постыдился бы пугать добросовестного свидетеля! Когда это Ритка что от тебя скрывала?

– Да она сейчас этим занимается, причем в отношении особо важного для следствия вещественного доказательства…

– А я тебе говорю, что не может такого быть, – перебил его Гошка. – Рита, что он к тебе прицепился? Чего этот неблагодарный и неуравновешенный тип от тебя хочет?

– Камера… – пискнула я.

– Вот! – обрадовался Стрешнев. – Она сама признает, что камера в этом деле имеет наиважнейшее значение!

– Ничего она не признает, – машинально отрезал напарник. – А какая камера, наша, что ли? Что, убийство, – он бросил короткий взгляд на Долли, – под запись прошло?

– А я о чем?

– Тогда вообще не понимаю, что ты шум поднимаешь, на Ритку кричишь? Нет бы спасибо сказать, что мы тебе работу облегчили!

– Так не дает твоя Рита камеру, говорит, что нету ее здесь!

– Эй-эй, парень, успокойся. – Гошка отступил на шаг и обернулся к Мише, с интересом наблюдающему за этой сценой: – Миша, у вас психолог давно тесты проводил?

– Плановая проверка личного состава была в прошлом году, – с готовностью ответил тот.

– А вне плана вы уже и не можете к врачу заглянуть, – упрекнул Гоша. – Видите ведь, боевой товарищ заговариваться начал… Володя, слышишь меня, – ласково заворковал он, снова обращаясь к Стрешневу и обнимая его за плечи, – Рита здесь, вот она, на стуле стоит, ее хорошо видно!

– Да пошел ты к черту! – Взбешенный Стрешнев вырвался из его объятий. – Вижу я твою Риту, чтоб вы с ней оба провалились! Камера где, я спрашиваю?

– Тихо, тихо, Володя.

Гошка больше не пытался обнять Стрешнева, только делал руками странные круговые движения ладонями. Очевидно, предполагалось, что эти пассы должны успокоить Володю, но тот зверел на глазах. А меня, неожиданно и совершенно не вовремя, начал разбирать нервный смех.

– Где камера?! – рявкнул Володя.

– Ритка, ну покажи ты ему камеру, – попросил Гоша. – Видишь, не в себе человек. Отодвинь лиану, что тебе, трудно, что ли?

– Мне не трудно, – неуместно хихикнула я, разводя в стороны пластмассовые гирлянды. – Только камеры тут нет.

– В каком смысле нет? – Гошка с недоумением уставился на меня.

– В смысле, что пусто тут. – Я похлопала ладонью по стене.

– То есть как? Камеры правда нет?

– Судя по всему, – неожиданно подал голос Миша, – вашу камеру украли.

– А я о чем толкую! – Я наконец спрыгнула на пол.

– Глупости. – Гошка немедленно залез на тот же многострадальный стул и тщательно обследовал стену. Через минуту он сделал неутешительный вывод: – Нету камеры. Стибрили. Госпожа Кулиничева!

– Ну вот, опять смерть вышла, – невпопад ответила наша клиентка. Появление полиции и суматоха с поисками камеры прошли мимо ее внимания.

– Татьяна Викторовна!

– Что? – вздрогнула она и уронила карту.

– Где камера? – коротко рявкнул Гоша.

– Была там, – так же коротко ответила Кулиничева и для верности показала пальцем.

– Сам знаю, что была. Я спрашиваю, где она сейчас?

– Не знаю. – Татьяна Викторовна подумала и добавила: – Я не брала.

– Рощина, имейте в виду, – зловеще предупредил Стрешнев. – Я человек незлобивый и добро помню, я к вам всегда со всей душой! Но если вы тут какую-то аферу затеяли, я вас честно предупреждаю…

– Да подожди ты. – Гошка спрыгнул со стула и сел на него. – Дай подумать.

– Украли ее, – снова тихо подсказал Миша. – Если была и нет, значит, точно украли.

– Черт побери. – Гошка растерянно взлохматил волосы. – Такого в моей практике еще не было. Чтобы воры сперли камеру, поставленную для наблюдения за ворами? Нет, такого не было.

– Глупо получилось, – согласилась я. – Даже рассказать кому-нибудь неудобно.

– Так вы что? – Еще несколько секунд Стрешнев с недоверием смотрел то на меня, то на Гошку, потом расхохотался. – У вас правда камеру увели? Вот это да!

Собственно, к подобной реакции я была готова – нет сомнений, что, когда эта история станет широко известна (а в том, что она разнесется по городу очень быстро, сомнений нет), очень много людей, и тех, что хорошо к нам относятся, и тех, что нас не любят, получат огромное удовольствие, смакуя ее и пересказывая друг другу.

– А чего ты радуешься? – не сдержала раздражения я. – Тебе же хлопот прибавилось. Стояла бы сейчас камера на месте – ты бы запись прокрутил и поехал за убийцей. А теперь фигушки. Будешь работать по полной программе.

– Так разве я радуюсь? Я наоборот, я возмущаюсь, – счастливым голосом заверил меня Стрешнев. – До чего преступники наглые пошли! Раньше, бывало, камеры наблюдения били, но чтобы воровать? Полное падение нравов. Вы как, заявление о краже писать будете? Мы вообще-то такой мелочовкой не занимаемся, но по старой дружбе…