Смерть по ходу пьесы

— Да, конечно. Вы ведь там были, когда я пришел. Во сколько же это было? Без пятнадцати восемь — что-то около того?

— Да, примерно, — сказал Карелла. — Мистер Мильтон, спасибо за то, что вы уделили нам время...

— Ну вы поймаете этого парня? — спросил Мильтон.

— Мы на это надеемся, — ответил Клинг. — Еще раз спасибо, сэр, мы ценим вашу помощь.

Когда они проходили через маленькую приемную, секретарша снова разговаривала по телефону, объясняя все тому же Майку, что у мистера Мильтона неожиданные посетители, но что как только он освободится, то непременно ему позвонит. Она улыбнулась Клингу, когда детективы направились к выходу, и тут же переключилась на внутреннюю связь. Подойдя к лифту, Карелла сказал:

— Ну что, теперь в верхний город.

— Само собой, — откликнулся Клинг. — Куда сначала — в театр или к О'Лири?

— Давай сперва в театр.

* * *

Нож не обнаружен.

Так доложили подмокшие полицейские, вернувшись утром в участок, и ни у Кареллы, ни у Клинга не было причин сомневаться в том, что они искали этот нож со всем возможным тщанием. Тем не менее детективы еще раз прошлись по переулку под моросящим дождем, осмотрели тротуары и водосточную канаву и убедились, что здесь и вправду нет никакого ножа.

Во всяком случае, никакого ножа, который они могли бы обнаружить.

Кроме того, поиск ножа не был их первейшей задачей.

Они пришли сюда, чтобы засечь время, за которое можно дойти от театра до заведения О'Лири на Стеме.

Они тут же отбросили вероятность того, что человек, пырнувший Мишель Кассиди, после свершения сего подлого деяния убежал — в этом городе бегущий человек немедленно привлек бы к себе внимание. Потом Клинг нажал на своих крутых многофункциональных часах кнопку секундомера, и двое детективов бодро зашагали по переулку. У театрального рекламного стенда — на черном фоне ярко-алая надпись «Любовная история» — они свернули налево и быстро просмотрели афиши, сообщающие, что шестнадцатого апреля состоится премьера пьесы. Потом Клинг снова запустил секундомер, и двое полицейских лихо понеслись дальше, словно двое мальчишек. Конечно, они давно уже не были мальчишками, но кому какое дело? На углу Детавонер-авеню их остановил красный свет. Светофор некоторое время пощелкал, после чего вспыхнула надпись «ИДИТЕ». Они пересекли авеню, которая вот уж Бог весть сколько лет — все жители города и счет им потеряли — находилась в состоянии реконструкции. Дотом детективы прошли по Секстон-авеню — часы тем временем тикали себе — и наконец-то добрались до Стеммлер-авеню, известной во всем городе просто как Стем. Здесь они торопливо свернули за угол и пошли по Северной Одиннадцатой. Когда они вошли в дверь заведения О'Лири, Клинг посмотрел на часы. Было двадцать семь минут первого. Весь их путь занял пять минут и сорок две секунды.

Ресторанчик был забит посетителями — уже наступило обеденное время, — и все были слишком заняты, чтобы обращать внимание на двух колов, которые зачем-то носились под дождем. Но Карелла упомянул магическое имя — Мишель Кассиди, — а поскольку этот город да и вся эта страна свихнулась на знаменитостях, у всех тут же нашлось время, чтобы поговорить об очаровательной малышке, которую пырнули ножом, когда она выходила из театра — об этом вчера сообщили по телевизору в вечернем выпуске новостей, а сегодня эта новость заняла первые полосы двух городских газет.

— Как же, Мишель Кассиди, — сказал метрдотель. — Она часто сюда заходит. Видите ли, они репетируют тут неподалеку.

«Да, в четырех кварталах отсюда, — подумал Клинг. — Или в пяти минутах сорока двух секундах ходьбы».

— Знаете, она играла в «Энни». В гастролирующей труппе.

— Да, нам об этом говорили, — сказал Карелла.

Обычно в таких забегаловках шумно, как в аду, и заведение О'Лири не было исключением. Ресторанчик был заполнен хриплоголосыми бизнесменами, которые восседали за столами, покрытыми белоснежными скатертями, сверкали стаканами, курили, выпуская клубы дыма, и разражались оглушительными взрывами хохота, от которых дрожали стекла. Карелла подумал: почему так получается, что подобные забегаловки словно пробуждают в человеке худшую сторону его натуры? Например, никто из этих бизнесменов не стал бы вести себя подобным образом в кафе-кондитерской.

— Насколько нам известно, вчера вечером она тоже намеревалась быть здесь, — крикнул Карелла, пытаясь перекрыть шум.

— Что, правда? — спросил старший официант.

Метрдотель был таким же масштабным, как и царящий здесь шум: внушительный мужчина с бакенбардами, с животом, начинающимся сразу от груди, одетый в темный костюм. Его темно-фиолетовый галстук был приколот к рубашке скромной алмазной булавкой. Карелла подумал, что метрдотель выглядит словно британский адвокат из романов Диккенса. Да он и говорил точно так же.

— Да, вместе с Джонни Мильтоном, — сказал Клинг.

— А, с ее агентом! Да, он был здесь. Я не знал, что она собиралась к нему присоединиться.

— Во сколько он здесь был? — спросил Карелла.

— Позвольте, я загляну в книгу.