Смерть по объявлению. Неприятности в клубе «Беллона»

— Не сомневаюсь, что в конце концов придется обходить все прачечные, — сказал Паркер. — Возможно, следует поместить фотографию в каких-нибудь лондонских и провинциальных газетах. Газеты я презираю, но иногда помещенные в них объявления приносят пользу, а некоторые из этих меток могут принадлежать прачечной, находящейся за пределами Лондона.

Уимзи посмотрел на зятя.

— Объявления, мой дорогой Чарлз, целесообразны в случае, если человек пользуется прачечной, но для таких, как мы, прачечных не существует. Джентльмена, чья одежда так отменно скроена и который, в отличие от нас с тобой, не афиширует своего портного, по объявлению не найдешь. А это, как я вижу, его цилиндр, чудом сохранившийся в целости.

— Он закатился за поезд, на дальний путь.

— И здесь опять удален золотой штамп изготовителя. Это же абсурд, Чарлз! Никто — по крайней мере, ни ты, ни я, ни этот джентльмен — не считает название бренда гарантией качества. Для нас качество — гарантия бренда. В Лондоне есть два шляпника, которые могли изготовить этот цилиндр, и ты наверняка уже заметил, что тулья у него относительно узкая и высокая и изгиб полей весьма характерный. Это не соответствует современной моде, между тем вещь, безусловно, изготовлена недавно. Пошли своих ищеек в оба эти заведения, пусть узнают, у кого из их заказчиков удлиненная голова и кто предпочитает такую форму полей. Не трать попусту время на метки прачечных, это в лучшем случае трудоемкий, в худшем — ложный путь.

— Спасибо за совет, — сказал Паркер. — Я так и думал, что ты сможешь указать нам либо на шляпника, либо на портного.

Первый же шляпник, к которому они обратились, оказался тем, кто был им нужен. Он направил их к мистеру Хорасу Маунтджою, проживавшему в Кенсингтоне. Вооружившись ордером на обыск, они явились в указанную квартиру.

Мистер Маунтджой, как сообщил им швейцар, был холостяком, вел тихий образ жизни, разве что часто возвращался домой довольно поздно ночью. Он жил один и пользовался услугами персонала многоквартирного дома.

Швейцар заступал на вахту в девять часов. Ночного портье в доме не было. С одиннадцати вечера до девяти утра парадная дверь была заперта, жильцы могли открыть ее своими ключами, не беспокоя швейцара, жившего здесь же, в полуподвальной квартирке. Швейцар видел, как мистер Маунтджой вышел из дома в смокинге накануне вечером около семи сорока пяти. А вот его возвращения он не заметил. Вероятно, предположил он, Уизерс, слуга, может сказать, ночевал ли мистер Маунтджой дома.

Уизерс со всей определенностью сообщил, что тот дома не ночевал. Никто не входил в квартиру мистера Маунтджоя, кроме него самого и горничной, делавшей уборку. Постель осталась неразобранной. Но в этом не было ничего удивительного. Мистер Маунтджой часто не ночевал дома, хотя обычно возвращался к завтраку, то есть к девяти тридцати.

Паркер предъявил свое служебное удостоверение, и они поднялись на третий этаж, в интересовавшую их квартиру. Уизерс уже был готов отпереть дверь своим запасным ключом, которым, по его словам, пользовался по утрам, чтобы не тревожить жильцов, но Паркер остановил его и вынул два ключа, изъятые из кармана пальто покойного. Один из них подошел к замку, что подтвердило: они пришли по нужному адресу.

В квартире царил идеальный порядок. В гостиной стоял письменный стол, в ящиках которого нашлись несколько счетов и стопка почтовой бумаги, ни один ящик не был заперт и, судя по всему, не содержал никаких секретов. Ничего примечательного не обнаружилось ни в спальне, ни в маленькой гостиной. В ванной имелся небольшой шкафчик с обычными туалетными принадлежностями и домашней аптечкой. Паркер бегло просмотрел лекарства, задержавшись на пакетике с ярлыком «Бикарбонат натрия», однако проверка на ощупь и на вкус показала: в пакете находится именно то, что на нем написано. Единственным во всей квартире, что в какой-то малой степени показалось необычным, было наличие (в том же шкафчике в ванной комнате) нескольких стопок папиросной бумаги.

— Мистер Маунтджой курил самокрутки?

— Никогда не видел, чтобы он это делал, — ответил Уизерс. — Как правило, он курил «Турка Абдуллу».

Паркер кивнул и изъял папиросную бумагу. Рассыпного табака в квартире не обнаружили. Из буфета в столовой было извлечено внушительное количество коробок совершенно невинного вида с сигарами и сигаретами. Паркер тут же вскрыл их и не нашел ничего, кроме превосходной табачной смеси.

— Ламли, вам придется все тщательно проверить, — распорядился он.

— Слушаюсь, сэр.

— Никаких писем с первой почтой не доставляли?

Писем не оказалось.

— Никто к нему сегодня не приходил?

— Нет, сэр. Если не считать человека с почты.

— Вот как? А чего он хотел?

— Ничего, — ответил Уизерс, — просто принес новый телефонный справочник. — Он указал на два аккуратных тома, лежавших на столе в гостиной. Звучало отнюдь не многообещающе.

— Вот как! — снова сказал Паркер. — Он входил в комнату?