Смерть по объявлению. Неприятности в клубе «Беллона»

— Нет? Но вы понимаете, что теперь это очевидно? Так вот послушайтесь совета человека, который вдвое старше вас. (Это было чрезмерно великодушной оценкой возраста мисс Вавасур, потому что ей в лучшем случае было лет двадцать восемь.) Если вы устроите здесь скандал, ничего особенного не произойдет, разве что Толбой лишится работы, а вместе с ней и денег — для вас или для кого угодно другого. А если вы попытаетесь продать ему эти письма, то для этого существует название, и вам оно хорошо известно.

— Все это прекрасно, — недовольно сказала мисс Вавасур, — но как быть с той неприятностью, которую он на меня навлек? Я, видите ли, манекенщица, а если моя фигура будет навсегда испорчена и я потеряю работу…

— Вы уверены, что не ошибаетесь?

— Разумеется, уверена. За кого вы меня принимаете? За невинную девочку?

— Упаси бог, — ответил Бредон. — Не сомневаюсь, что Толбой будет готов прийти к взаимовыгодному соглашению. Но позвольте мне дать вам совет: никаких угроз и никаких скандалов. В мире — вы уж меня простите — существуют и другие мужчины.

— Существуют, — простодушно ответила мисс Вавасур, — но вы же понимаете, что они не горят желанием взять девушку с бременем. Вы бы ведь не взяли, правда?

— О, я? Я в этих соревнованиях не участвую, — сказал Бредон, быть может, с чуть большей поспешностью и резкостью, чем требовалось, чтобы высказывание прозвучало лестно. — Но если говорить о ситуации в целом, то я уверен: вы сочтете за благо не поднимать бучу — по крайней мере, здесь. Потому что это одна из тех старомодных фирм, в которых не любят, чтобы что-нибудь неприятное или… э-э… нежелательное происходило в их стенах.

— Конечно, не любят, — лукаво произнесла мисс Вавасур, — именно поэтому я и здесь.

— Ну да, только, поверьте мне, вы ничего не добьетесь, устроив скандал. Совсем ничего. И… О, а вот и пропавший джентльмен. Пожалуй, мне надо идти. Привет, Толбой. Я тут развлекал даму в ваше отсутствие.

Толбой, с побелевшим лицом и дрожащими губами, молча смотрел на Бредона секунду-другую, а потом сдавленно произнес:

— Премного благодарен.

— О, не благодарите меня, — ответил Бредон. — Это я должен вас благодарить за удовольствие. — Он вышел и закрыл дверь, оставив их наедине.

«Хотел бы я знать, — размышлял мистер Бредон, поднимаясь по лестнице и возвращаясь в свою сыщицкую ипостась, — не ошибаюсь ли я насчет Виктора Дина. Не был ли он обыкновенным шантажистом, намеревавшимся обратить слабости своих коллег к собственной выгоде? Достаточно ли этого, чтобы размозжить человеку череп и скинуть его с лестницы, с железной, заметьте, лестницы, падение с которой смертельно? Кто, вероятно, мог бы помочь мне в этом разобраться, так это Уиллис, но почему-то старина Уиллис глух к моему прославленному красноречию. Стóит ли снова попытаться разговорить его? Если бы только я был уверен, что он — не тот самый джентльмен, который напал на моего зятя Чарлза и вынашивает планы относительно моей бренной оболочки. Не то чтобы я был против того, чтобы кто-нибудь вынашивал планы относительно меня, но мне не хотелось бы стать конфидентом человека, за которым я охочусь, — вроде того тупоголового героя детективных рассказов, который в конце оказывается злодеем. Вот если бы удалось увидеть Уиллиса во время спортивных занятий, все стало бы яснее, но он, похоже, презирает любую активность на свежем воздухе — и это, если вдуматься, само по себе странно».

Поразмыслив еще немного, он отправился в кабинет Уиллиса.

— Простите, Уиллис, не помешаю? — спросил он.

— Нет. Входите.

Уиллис поднял голову от листа бумаги, на котором красовался завлекательный слоган: «МАГНОЛИЯ БЕЛАЯ, МАГНОЛИЯ ШЕЛКОВИСТАЯ — вот что скажут о ваших руках». Выглядел он подавленным и больным.

— Послушайте, Уиллис, — сказал Бредон, — мне нужен ваш совет. Я знаю, мы с вами не слишком ладим…

— Нет-нет, это моя вина, — перебил его Уиллис. С минуту казалось, что в нем происходит какая-то внутренняя борьба, а потом речь его полилась потоком, будто бы вопреки его собственной воле: — Думаю, я должен перед вами извиниться. Похоже, я ошибся.

— Что конкретно вы имеете против меня? Я, по правде говоря, так и не смог этого понять.

— Я думал, что вы принадлежите к этой чертовой компании наркоманов и пьяниц Виктора Дина и пытаетесь снова заманить в нее Памелу… мисс Дин. Но она сказала мне, что это не так. Но я же видел ее там с вами, а теперь она говорит мне, что это я виноват в том, что вы… что вы… о, черт!

— Так в чем же все-таки дело?

— Я скажу вам, в чем, — с горячностью ответил Уиллис. — Вы навязали мисс Дин свое знакомство — бог знает, что вы ей сказали, она мне не говорит. Притворились, будто были другом ее брата или что-то в этом роде. Так ведь?

— Не совсем. Я познакомился с мисс Дин благодаря делу, связанному с ее братом, но мы с ним никогда знакомы не были, и она это знает.

— Тогда какое это имеет к нему отношение?

— Боюсь, этого я вам сказать не могу.