Смерть по объявлению. Неприятности в клубе «Беллона»

— А что мешает нам позавтракать здесь, раз уж мы приехали? — предложил его подчиненный, счастливое свойство характера которого заключалось в том, что он во всем умел находить что-нибудь хорошее. — Как насчет парочки копченых рыбешек?

— Я не против, — сказал сержант, — если, конечно, нам дадут их спокойно съесть. Но помяни мое слово, он начнет трезвонить, не успеем мы и куска проглотить. Кстати, надо мне, наверное, позвонить в Ярд и сказать, чтоб главный инспектор Паркер не тащился сюда. Нечего ему зря беспокоиться.

Констебль Иглз заказал рыбу и чайник чая. Жевал он с бóльшим удовольствием, чем задавал вопросы. Сержант позвонил и вернулся как раз к тому моменту, когда еду подали на стол.

— Сказал: если он позвонит откуда-нибудь еще, мы можем взять такси, — сообщил он. — Чтобы времени не терять, так он сказал. Он думает, что здесь можно взять такси! Да тут нет ничего, кроме этих чертовых трамваев.

— Закажите такси прямо сейчас, — предложил мистер Иглз с полным ртом, — чтобы оно было наготове.

— Ага, и чтобы счетчик тикал впустую? Думаешь, они сочтут такие расходы оправданными? Да ни в жизнь. «Платите из собственного кармана, приятель», — вот что скажут эти скупердяи.

— Ладно, ешьте, — примирительно сказал мистер Иглз.

Сержант Ламли пристально исследовал свою рыбу.

— Надеюсь, она свежая, — пробормотал он. — На вид жирная, это да. Надеюсь, ее хорошо прожарили. А то съешь не до конца прожаренную рыбу — и весь день потом будешь рыбой рыгать. — Он наколол вилкой и положил в рот большой кусок, не потрудившись вынуть кости заранее, и ему пришлось целую минуту мучительно вытаскивать их изо рта пальцами. — Черт! И зачем Всевышний напихал столько костей в этих тварей?

Констебль был шокирован.

— Такие вопросы Господу не задают, — укоризненно произнес он.

— Попридержи свой язык, парень, — огрызнулся сержант, бессовестно используя свое должностное превосходство в теологическом споре, — не забывай, кто тут старший по званию.

— Перед Господом званий не существует, — непреклонно заявил констебль Иглз. Его отец и сестра были известными светилами Армии спасения, и тут он чувствовал себя на своей территории. — Если Ему было угодно сделать вас сержантом, это одно, а когда речь зайдет о том, чтобы предстать перед Его судом и отвечать за свои деяния, — другое. Подумайте об этом: в Его глазах и вы, и я, и хоть бы эти рыбы, всё едино — что черви безо всяких там костей.

— Да прекрати ты, — рявкнул сержант Ламли. — Разве можно говорить про червей, когда человек ест?! У кого угодно аппетит пропадет. И позволь мне тебе заметить, Иглз, черви не черви, но если я еще раз услышу от тебя такое хамство… Черт побери этот телефон! Ну, что я тебе говорил?! — Он тяжело протопал к грязному маленькому буфету, взял трубку, поговорил и минуты через две с победным видом снова предстал перед столом. — Это он. На сей раз из Кенсингтона. Беги лови такси, пока я здесь разберусь.

— А на метро не быстрее будет?

— Сказано такси — лови чертово такси, — ответил сержант Ламли.

Пока Иглз выполнял его приказание, он, воспользовавшись случаем, доел свою рыбу, отомстив таким образом подчиненному за поражение в религиозных дебатах. Это взбодрило его настолько, что он согласился доехать на метро до ближайшего подходящего места, и они в относительном согласии добрались до станции Южный Кенсингтон, откуда проследовали до пункта, указанного Гектором Панчоном, — до входа в Музей естествознания.

В вестибюле музея не было никого, кто хоть отдаленно напоминал бы Гектора Панчона.

— Может, он уже ушел? — предположил констебль Иглз.

— Может, и так, — сердито ответил сержант. — Что я могу поделать? Я велел ему позвонить сюда, если придется уйти, или сообщить в Ярд. Ничего другого я сделать не мог. Похожу-ка я по музею, осмотрюсь, а ты будь здесь наготове: если они объявятся, следуй за той, другой птичкой, а Панчону скажи, чтобы дожидался меня. И смотри, чтобы птичка, не дай бог, не увидела, что ты разговариваешь с Панчоном. А если они выйдут сюда и ты увидишь, что я иду за ними, следуй за мной, но так, чтобы никто тебя не видел, понял?

Мистер Иглз все отлично понял — как, впрочем, и всегда, потому что знал свои обязанности не хуже сержанта Ламли. Но червь все еще точил грудь сержанта Ламли. Пока он тяжелой поступью поднимался по лестнице, мистер Иглз проследовал к витрине с колибри и со всепоглощающим интересом стал рассматривать крохотных птичек, стараясь как можно достоверней изображать из себя деревенского простака, глазеющего на столичные достопримечательности.